Нимай Дас
Шрифт:
Ещё в санатории были юноша и девушка из Франции, живущие в одной хижине и у которых всё время играл магнитофон. Музыка, которую они слушали, была довольно любопытной: Вах, Моцарт, Боб Дилан. Но они ни у кого не спрашивали, хотят ли другие слушать её, и включали магнитофон на полную громкость. Я пожаловался на это доктору Ананду, но он только улыбнулся и сказал, что ничего не может поделать.
Все знали, что я преданный, но никого, похоже, это особо не волновало. Я каждый день наносил на лоб тила-ку, но дхоти я постепенно перестал носить. Большинство мужчин в санатории по совету доктора не надевали рубашек, а ходили в одних гаммах. В одной из книг доктора рекомендовалось даже ходить обнажёнными. По крайней мере, до этого в санатории не дошло. Но пациенты
Глава 13
(Н.д.б.)
Я начал новую главу, потому что хочу рассказать о самом неприятном из всего, что со мной было в санатории. Я надеялся, что об этом напишет С.д.Г., потому что самому мне стыдно об этом рассказывать, но он и Гурудев решили, что для меня будет лучше, если я сам расскажу, что со мной произошло. В приключенческих книгах, которые я когда-то читал, люди попадали в более серьёзные переделки, чем я. В моей жизни не было особых бедствий, так как, став преданным, я оказался под зашитой Кришны. На обложке журнала Шрилы Прабхупады «Назад к Богу» можно прочитать: «Где есть Бог, там нет тьмы». Но верно и обратное: как только мы отказываемся от покровительства Кришны, которого можно сравнить с солнцем, мы тут же погружаемся во тьму.
Я не буду подробно рассказывать о своём падении, так как мне тяжело говорить об этом, и к тому же я не вижу в этом никакой пользы. Но я и не стану ничего утаивать.
В общем, дело в том, что Бад подсыпал мне в стакан с соком какой-то наркотик. Прежде чем стать преданным, я пробовал принимать наркотики, и насколько я могу судить, то, что он мне дал, был, скорее всего, ЛСД. Я был очень удивлён тем, что он так жестоко подшутил надо мной. Может быть, он думал, что это будет очень забавно, а может, он хотел доставить мне удовольствие. Но он знал, как строго я следую предписанию, запрещающему употребление наркотиков, поэтому мне кажется, что он сделал это с дурным умыслом. Быть может, он считал, что я слишком высокомерно веду себя.
В первую минуту я подумал, что у меня опять начался бред, но жара у меня не было, поэтому я никак не мог понять, откуда у меня такой прилив энергии и с чего это вдруг на меня нахлынули все эти экстатические чувства. Одно было несомненно (в этом убеждал меня мой прошлый опыт): все эти переживания были материальны, всё это было майей. Затем пришел Бад и сказал мне о своём поступке. Я попросил его уйти. У него был такой вид, словно он раздумывал, побить меня или нет, но в конце концов он ушёл. Уходя, он сказал нечто такое, что я не могу написать здесь.
Я читал в «Нектаре преданности», что люди, принадлежащие к высшим слоям общества, опьянев, ложатся спать, тогда как люди низкого происхождения кричат и порой затевают драки. Читая это, я всегда задавался вопросом, почему в этой книге говорится о том, что делает человек из высших слоев общества, опьянев. Я не хочу сказать, что принадлежу к аристократическим кругам, но, хотя я принял наркотик неумышленно, он всё-таки оказывал на меня действие, поэтому я подумал, может, мне лучше лечь. Однако это не помогло, так как в глазах у меня всё плыло кругом, и я чувствовал острую
Я был очень расстроен. И я чувствовал себя таким виноватым, как будто я сам, умышленно принял наркотик. Больше всего меня мучило именно это чувство вины. Также мне казалось, что за те несколько часов, в течение которых я находился под действием наркотика, были уничтожены все плоды моей благочестивой деятельности. Я слышал, что некоторые преданные в прошлом употребляли ЛСД или галлюциногенные грибы, чтобы постичь Кришну. Я понимал, что принимать наркотики, чтобы постичь Бога, глупо, и никогда не делал этого. Прабхупада говорил, что невозможно постичь Кришну, просто приняв таблетку. Он сказал это Аллену Гинсбургу, который говорил, что, возможно, в Кали-югу Кришна пришел на землю в виде таблетки. Прабхупада сказал, что Кришна имеет духовную, а не материальную природу, и Он не открывает Себя тому, кто просто глотает таблетки. Что бы человек ни видел в состоянии наркотического опьянения, всё это - галлюцинации.
По правде сказать, если бы я лёг в постель, мне было бы нетрудно справиться с собой. Я знал, что через несколько часов возбуждение пройдёт. Но меня всё больше и больше охватывал страх - страх от сознания того, что я оказался в обществе людей, общение с которыми не принесёт ничего хорошего, и что мне нужно уезжать отсюда как можно скорее. Посмотрев в зеркало и увидев свою отросшую бороду, я понял, что оказался в глубокой майе, из-за того что жил в таком месте. Не знаю, было ли моё решение основано на рассудке или мной двигал сильный страх, но я решил уйти из санатория тотчас же, не медля больше ни секунды. На мне была лишь майка и спортивные брюки, в которых я занимался йогой. Я собрал те немногие веши, которые у меня с собой были, и, не сказав никому ни слова, покинул санаторий с твёрдым решением никогда больше туда не возвращаться.
По милости Кришны последствия приёма наркотика стали проходить быстрее, чем я ожидал. Я начал с большей, чем обычно, искренностью повторять: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.
Так бывает всегда, когда нас охватывает страх. Конечно, мы не горим желанием попадать в опасные ситуации, но когда это происходит, мы сразу же начинаем чувствовать свою зависимость от Кришны. Конечно, я испытывал страх и поэтому полностью положился на Кришну: я повторял мантру и просил Кришну помочь мне.
У меня было с собой не очень много денег, и вдобавок я никак не мог собраться с мыслями и решить, куда мне направиться. Если бы поблизости находился какой-нибудь храм Прабхупады, я, конечно же, отправился бы туда, подобно хиппи, которые, как рассказывается в биографии Прабхупады, заходили в храм в Хейт-Эшбери. Я готов был остаться в храме не только на одну ночь, но и на всю жизнь. Я был готов до конца жизни служить в храме преданным, выполняя самую грязную работу, если бы мне позволили работать на кухне или где-нибудь ещё. Я хотел чувствовать себя частью Движения. Я подумал о Пудже и о том, какое влияние он на меня оказал. Я не хотел больше быть таким, каким стал под этим влиянием. В глубине души я не думал так уж плохо о руководителях Движения, ведь мой духовный учитель не оставлял меня, а те преданные, которым я служил, никогда не делали со мной тех ужасных вещей, о которых пишут в книгах антисектантского содержания. Так зачем же мне притворяться и убеждать себя, что мне будет лучше без преданных?
Шагая по дороге в ближайший населённый пункт, я чувствовал тревогу. Я понимал, что в той одежде, которая была на мне, с отросшей бородой, я похож; на бродягу, а не на вайшнава. Я шёл и мысленно говорил себе: «Это то, чего ты хотел». Если бы я сам не хотел этого, разве я стал бы носить такую одежду и отращивать бороду, ведь никто не заставлял меня это делать. Без сомнения, я получил хороший пинок от майи, и я прекрасно это понимал. Зато после такого урока у меня осталось только одно желание - быть преданным, и я опасался лишь одного - что теперь слишком поздно что-либо исправлять.