Нимай Дас
Шрифт:
После этого разговора доктор Ананд стал приходить к Нимаю гораздо реже. Сыновья доктора приносили Нимаю раз в день еду, состоящую из сырых овощей, и следили за тем, чтобы он вовремя принимал солнечные ванны, выполнял упражнения и делал клизмы. Доктор заходил лишь на несколько минут и спрашивал, не получил ли Нимай письмо от отца. Через две недели Нимай наконец получил письмо, в котором отец сообщал, что послал перевод. Но и тут всё было не так просто, так как ни Нимай, ни доктор не знали, куда деньги должны были поступить и как они смогут их получить. Встречаясь, они каждый раз обсуждали этот вопрос. Наконец деньги поступили в банк, и доктор получил в индийской валюте сумму, равную одной тысяче американских долларов, т.е. плату за месяц лечения в санатории.
Получив деньги, доктор Ананд сказал Нимаю:
– Твоё заболевание намного серьёзнее, чем я думал. Тебе придётся провести
Нимай устало улыбнулся и опустил голову на подушку. «И как меня только сюда занесло?» - подумал он.
Глава 11
(Н.д.б.)
Почему же я не уехал из санатория, узнав, что доктор - майявади? Я не мог этого сделать: я был очень слаб. Flo я понимал, что жизнь в таком месте может отрицательно повлиять на моё сознание. Зато благодаря тому положению, в котором я оказался, во много раз увеличилась моя приверженность сознанию Кришны. Чтобы выстоять в тех условиях, я должен был проповедовать (хотя бы самому себе). И хоть доктор всё время уговаривал меня расслабиться, я становился всё более бдительным и ещё больше начинал ценить сознание Кришны. Но, в то же время, я чувствовал себя одиноким и потерянным, находясь вдали от того места, где я должен был находиться. Я считал, что всё это: и моя болезнь, и то, что я очутился в таком месте, - было моей кармой. Я думал: «Наверное, тайно, в самой глубине души я хотел этого, но теперь я должен повернуть обратно и вернуться к истинному сознанию Кришны». Я хотел жить в более подходящем для развития сознания Кришны месте, подлинным присмотром Гурудева. Однако я вдруг понял, что, сделав лишь шаг в сторону, я не заметил, как майя увела меня далеко от сознания Кришны, и теперь, чтобы вернуться на прежний путь, я должен получить особую милость. Я плыл против сильного течения.
А сейчас я расскажу вам о тех нарушениях - незначительных и серьёзных, - которые я стал допускать под влиянием нового окружения. Во-первых, они не разрешали мне пить молоко. Вначале я думал, что в этом нет ничего страшного и что мне нельзя его пить из-за болезни. Однако и доктор, и все, кто жил в санатории, утверждали, что молоко вредно для здоровья; то же самое говорилось и в тех книгах, которые давал мне читать доктор. Все, с кем я разговаривал, были индусами, но все они считали, что человек не должен пить молоко. Поэтому я совсем перестал употреблять молочные продукты и даже стал думать, что, может быть, пить его и правда вредно. Однако я помнил слова Прабхупады о том, что, если человек не пьёт хотя бы немного молока, в его мозгу не смогут образоваться тонкие ткани, необходимые для постижения Кришны. Вдобавок к этому пища, которую я ел, не была предложена Кришне, хоть все продукты и были полностью вегетарианскими. Мне позволяли самому предлагать эту пищу Кришне, но у меня не было Божеств - у меня были только фотографии гуру и Кришны. Да и как можно было предлагать Кришне пищу, которая готовилась не для Него: хоть доктор и его помощники разрешали мне предлагать пищу, сами они этого не делали. В результате я перестал придавать этому такое большое значение и иногда даже ел, не предложив пищу Кришне. Порой мне было неловко предлагать её в чьём-то присутствии, и я думал: «Ладно, в конце концов я - преданный, и, быть может, её можно считать уже предложенной».
Те, кто жил в санатории, полностью отвергали Кришну. Доктор говорил, что он «вайшнав», но это, конечно же, была шутка. Он, вероятно, и другим пациентам говорил то, что они хотели услышать, чтобы угодить им. Ему ничего не стоило сказать любое утверждение, так как он считал, что всё едино.
Я мог бы составить целый список тех нарушений, которые я допускал в санатории, и, может быть, я расскажу вам о них, однако самым главным было то, что меня окружали люди, которые были очень далеки от сознания Кришны. В санатории не было ни лекций, ни арати в храме, ни кришна-катхи, там не было ничего кроме разговоров о здоровье, упражнений на расслабление и псевдофилософии.
Когда я жил с Пуджей, мне казалось замечательным, что никто не заставлял нас ходить на утренние программы, но сейчас мне не хватало их, и я понял, насколько они необходимы. Я устраивал картоны и читал книги самостоятельно, однако при этом я не чувствовал такого воодушевления, какое возникает, когда ты находишься в кругу единомышленников. Быть может, некоторые преданные способны успешно развиваться, живя в одиночестве, что же касается меня, то я понял, что хочу жить с преданными.
В санатории у меня не было даже много свободного времени, я только тем и занимался, что делал клизмы, выполнял упражнения и разговаривал. И даже когда я выполнял упражнения на расслабление, я следовал при этом методу майявади, и у меня было такое чувство, что я делаю что-то не то. Я понимал, что доктор и его пациенты очень хотят, чтобы я совсем расслабился и забыл Кришну и чтобы я не так строго следовал четырём основным предписаниям. Доктор однажды даже сказал, что мой обет повторять шестнадцать кругов не так уж важен и что гораздо лучше медленно и сосредоточенно повторять один круг. У него на всё было своё мнение, однако, высказывая его, он обычно утверждал, что таково «наше вайшнавское учение» или даже что «так говорил Прабхупада». И мне нужно было выбрать: либо постоянно спорить с ним, либо махнуть на всё рукой.
Помимо всего я уже не думал так много о Чхоте, Ямале и Арджуне, и это тоже можно считать отклонением от верного пути. Мои галлюцинации заронили во мне сомнение, и я уже не знал, как относиться к тем чувствам, которые испытывал в разлуке с Чхотой, так как, находясь в бреду, я решил, что меня наказывают за моё «поклонение» мышам. Я не мог понять, были ли мои галлюцинации обычным бредом или они содержали рациональное зерно. Результатом стало то, что мне уже не хотелось много думать о Чхоте. Я очень хотел поговорить об этом с Гуруде-вой. В санатории же я не мог разрешить своих сомнений. «С одной стороны, - думал я, - непривязанность, может быть, и не так уж плоха. Конечно, я желаю Чхоте, Арджуне и Ямале лишь добра и был бы рад увидеться с ними, но чем я могу помочь им сейчас? Пусть же Чхота живёт в Гайане под зашитой Кришны, а я останусь пока здесь. И мы будем выполнять свои обязанности, не связанные чрезмерно сильной привязанностью друг к другу».
В санатории я получил письмо от вас, дорогой Гуруцев. Вы написали его из Гайаны, и мне переслали это письмо из Вриндавана. Вы, вероятно, помните его, но я хочу привести здесь из негоотрывок:
«Да, я удивлён, что ты так внезапно и без разрешения президента храма уехал в Индию. Я понимаю, ты был очень огорчён, но в жизни ещё будет много огорчений, и мы должны вести себя разумно и не терять голову, сталкиваясь с трудностями. Вся «Бхагавад-гита» учит нас этому. Арджуна, охваченный скорбью, хотел покинуть поле боя, и тогда, чтобы напомнить ему о его долге, Кришна поведал ему «Бхагавад-гиту». Если же у тебя войдёт в привычку действовать в трудной ситуации по своей прихоти, то что с тобой тогда будет? Я, конечно, рад, что ты находишься во Вриндавана-дхсше и что тебя вдохновляет царящая там атмосфера. Я обещал тебе, что когда-нибудь ты приедешь во Вриндаван, и вот теперь это произошло. Но меня беспокоит, что ты общаешься с человеком, который не доверяет никому из преданных. Ты тоже хочешь стать таким? Ты знаешь, что ты очень легко подпадаешь под чужое влияние. Такое свойство будет для тебя благом, если ты подчинишься власти Самого Господа Кришны, либо поддашься влиянию Его преданных и захочешь следовать их примеру. Но ты должен быть осмотрительным и не увлекаться всякими «интересными» идеями. Мне очень не хочется, чтобы твоё замечательное отношение к служению преданным и служению в Движении, созданном Прабхупадой, изменилось под влиянием тех, кто сам, к сожалению, попал под влияние людей, сбившихся с пути.
Что касается вриндаванского бабаджи, то ту «практику» расы, которой он учит, нельзя считать истинной духовной практикой. Истинная.духовная практика заключается в служении духовному учителю и вайшнавам. Мы должны стараться всегда занимать самое низкое положение; Кришна Сам возвысит нас, если пожелает. Мы не должны пытаться вступить в вечную расу, фантазируя или слушая советы другого человека, который сам недостаточно сведущ, чтобы говорить о расах. Для обусловленной души раса недосягаема. Твой интерес к расе разрушает твою привязанность к кришна-севе, к служению Кришне, в которое ты был должным образом вовлечен. Я имею в виду твою работу на ферме, которую ты не хочешь больше выполнять.
Я тоже через несколько недель приеду в Индию, и, если нужно, разыщу тебя и поговорю с тобой. Мне нравится беседовать с тобой, и я уверен, что все возникшие у тебя сомнения могут быть рассеяны. Пока же я советую тебе переселиться в храм Кришны-Баларамы и попросить дать тебе там какую-нибудь работу. Продолжай повторять мантру и читать книги Шрилы Прабхупады. И раз уж ты оказался во Вриндаване, постарайся получить всё благо, окунувшись в удивительную атмосферу, царящую там. Но не совершай больше никаких самовольных поступков.