No Featherbed for Me
Шрифт:
С несоизмеримой благодарностью,
Лорд Джендри Баратеон
Лорд утеса Кастерли, щит Ланниспорта, хранитель Запада.
– Это не от твоей сестры, так ведь? – спросила Эшара, однако ответ был написан у нее на лице.
– Джендри просит меня принять своих племянниц в качестве придворных леди, и Сансу в качестве компаньонки. Он останется на Западе, если Эйгон даст согласие, так как ему… здесь не очень рады, - Арья отложила письмо, ненавидя себя за то, что ее руки дрожали, ненавидя то, насколько формальным было это письмо, словно он не был ее старым другом,
– Мне прислать Хэлдона, чтобы дать ответ?
Арья покачала головой.
– Нет, сначала мне нужно поговорить с Эйгоном, - она невесело рассмеялась, и к своему стыду Арья обнаружила, что в ее глазах застыли беспричинные слезы. – Она ненавидит меня, ты знаешь.
– Я уверена, что это не так.
– Нет, все именно так, - она вытерла слезы, но, к ее разочарованию, они не прекратились. – Даже раньше… Она сказала, что вряд ли сможет когда-нибудь простить мне то, что я сделала. А затем… затем Боги забрали обоих ее сыновей. Санса всегда делала то, что от нее требовалось, и она потеряла своих сыновей, а у меня их целых трое. Разве это честно?
– Ты тоже потеряла троих детей, - напомнила ей Эшара, смахнув волосы с ее лица, словно она была ребенком, - и уж ты точно знаешь, какой несправедливой бывает жизнь. Хорошие люди страдают, а плохие процветают, и на это нет ни единой причины. Я не слишком хорошо знаю твою сестру, но я не могу даже представить, чтобы леди Санса желала зла твоим детям.
В эту секунду внутри Арьи будто что-то оборвалось, и она зарыдала, так что все ее тело содрогалось от внезапно нахлынувших эмоций.
– Я так сильно любила его, - плакала она, обнимая Эшару, которая крепко держала ее. – Он должен был быть моим, а я все разрушила!
Эшара пыталась успокоить ее, и Арья прижалась к ней, когда все та же отчаянная боль ее юности впилась своими острыми клыками в ее сердце. Она не знала, почему так отреагировала, ведь она ни секунды не сомневалась в своей любви к Эйгону и их детям. Но Джендри всегда оставался в ее сердце, ее голове, ее снах и кошмарах, и, что хуже, с каждым днем его было все больше в Брандоне. Выглядел ли он как Старк или носил имя Таргариен, ее сын был Баратеоном, и Арью бесконечно поражало, как мальчик, который никогда не встречал своего отца, мог быть настолько на него похож.
– Дыши, дитя мое, - просила Эшара, целуя ее лоб. – Все будет в порядке.
– Я просто хочу, чтобы не было так больно.
– Боль никогда не пройдет, - знающе ответила она. – До конца твоих дней, когда ты будешь видеть его, думать о нем или слышать о нем, тебе будет больно от одной мысли о том, как могло бы быть. И это не значит, что ты любишь своего мужа меньше или выделяешь его ребенка среди остальных. Это бремя женщин, и, в каком-то смысле, мы все несем его.
Пытаясь взять себя в руки, Арья спросила:
– Это ты чувствуешь к моему отцу?
– Каждый день, моя королева, - она снова поцеловала ее в лоб. – Я думаю о том, как мы любили друг друга однажды. Я думаю об Аллирии, и о том, как бы я хотела вырастить ее вместе с твоим отцом, который мечтал жениться на мне. Иногда я представляю,
– Я люблю Эйгона всем сердцем, я клянусь, что это правда. Он делает меня счастливой, и он любит наших детей больше, чем большинство других отцов. И после всего этого, как я могу скучать по Джендри?
– Потому что в любви вообще нет места смыслу. Даже мейстеры Цитадели знают это.
_____________________
За ужином, когда Эйгон пришел в ее покои, Арья лишь молча протянула ему письмо и терпеливо ждала его реакции. Она не сомневалась, что в тот же миг, как прилетел ворон с утеса Кастерли, Варис тут же доложил о нем Джессе и ее людям. В Красном замке всегда было трудно держать что-либо в тайне, особенно среди королей и королев, но, после рождения Дэйрона, Тиреллы почувствовали, что Железный престол ускользает от их цепких лап, ведь у Джессы не было и намека на беременность. Им нужен был скандал, и Арья была полна решимости лишить их подобной возможности.
– Ты хочешь, чтобы Санса прибыла ко двору?
– Если она хочет этого.
– Твои племянницы могут оказать положительное влияние на девочек? Они всегда были достаточно вежливы, если я правильно помню.
– Да, Санса всегда стремилась к тому, чтобы они выросли идеальными леди.
Эйгон вздохнул, положив пергамент на стол и подняв взгляд на ее лицо. Наконец, он задал именно тот вопрос, который Арья и ожидала от него услышать:
– Ты хочешь, чтобы он приехал?
– Я хочу спокойствия, а его присутствие лишь нарушит его.
Он усмехнулся, изогнув одну бровь.
– Осторожнее, Арья. Ты начинаешь отвечать совсем не по-королевски.
Арья раздраженно выпалила:
– Тогда вот тот ответ, который удовлетворит тебя: я думаю, что это лицемерно – запрещать человеку, которого ты назначил хранителем Запада, появляться при дворе. Ты не доверяешь ему свой замок, но доверяешь Западные земли, которые обеспечивают тебе большую часть дохода и оборону. Если бы ты был умнее, ты бы никогда не исключил его из малого совета и не назначил бы Гарлана Тирелла вместо него, а если бы ты был действительно умен, то понимал бы, что он – твой лучший друг в Семи Королевствах.
Она заметила пламя в глазах мужа.
– Мой лучший друг? Так ты называешь человека, который спал с моей женой?
– Он помог тебе удержать королевства даже после того, как ты лишил его короны, приговорил своего деда и дядю к смерти и заточил свою собственную мать. На случай, если ты забыл, тебя не особенно и любили, когда ты только прибыл в Вестерос, и, если бы не он, все было бы гораздо сложнее.
– То есть, я должен забыть то, что произошло между вами?
– Нет, ты должен помнить, как это было, как несчастны были мы все тогда. Каждый допустил ошибку, и если я могу видеть Джессу Тирелл каждый день и называть ее своей сестрой, то ты уж точно можешь проявить немного доброты к этому человеку и не заставлять его гнить на утесе Кастерли.