Ночь, когда она умерла
Шрифт:
Адам бросил документы на стол.
— Вивиан, я могу нормально поработать? Если тебе скучно, возьми наушники и наслаждайся сколько угодно. Музыка мне мешает.
— Я хочу рассказать тебе про Изольду.
— Серьезно? А тебя интересует, хочу ли я тебя слушать?
Я убавил громкость.
— Ты соглашался, просто музыка играла слишком громко — я не расслышал.
— Давай-ка я угадаю. Эта суч… Изольда в очередной раз испортила тебе настроение, и ты решил испортить его мне? Не выйдет.
— Эта кто? — переспросил я.
— Я сказал, Изольда.
— Ты
Адам поднялся из-за стола.
— Послушай, Вивиан, давай поговорим по-человечески. Я не понимаю, почему ты ведешь себя так, будто ты — женщина, и у тебя наступили критические дни, но я хочу тебя уведомить: это мне не нравится. И, если ты не собираешься оставить меня в покое вместе со своим нытьем, то я требую, чтобы ты объяснил мне, что происходит. В противном случае ты можешь отправляться домой и не возвращаться до тех пор, пока к тебе не вернется разум! Я тебе не груша для битья, и я не позволю над собой издеваться! Почему, когда тебе плохо, плохо должно быть всем вокруг? Я понимаю, что ты — эгоист, но это переходит все границы! Я и так целыми днями терплю твой чертов цинизм и твои шутки! Ты не думаешь, что это в какой-то момент может мне надоесть?!
Я поставил диск на паузу.
— Ладно, ладно. Извини. Может, я на самом деле слегка перегнул палку.
— Слегка, — высокомерно повторил Адам, вложив в эти слова весь сарказм, на который он был способен, и вернулся за стол.
— Хорошо. Просто перегнул. Не слегка. Но я на самом деле хотел с тобой поговорить. Может, я иногда веду себя странно и порой бываю немного неуравновешенным…
— Ха-ха. — Адам снял очки и положил их на бумаги. — Ты, скорее, иногда ведешь себя, как нормальные люди, и очень редко бываешь уравновешенным.
— … и, может, я даже немного влюблен, если ты позволишь мне так охарактеризовать это чувство…
Адам махнул на меня рукой и взял со стола сигареты.
— О Господи, — сказал он обреченно. — А я-то думаю и гадаю — какой бес в тебя вселился в очередной раз? Хотя, судя по твоему поведению, в тебя вселилась целая армия бесов.
— Я не шучу, Адам.
— Лучше бы ты шутил. — Он закурил и подвинул к себе пепельницу. — Если в обычном состоянии твоя склонность к саморазрушению тебе почти не угрожает, то когда ты в кого-то влюблен, она угрожает и тебе, и другим! Эта женщина до добра тебя не доведет, Вивиан, если ты хочешь знать мое мнение.
Я положил руки на подлокотники кресла и улыбнулся.
— То есть, ты советуешь мне влюбляться в женщин, которые доведут меня до добра? В мифических женщин, если говорить простым языком?
— Хотя бы не в таких, которые доведут тебя, а заодно и все твое близкое окружение, до белого каления, а потом и до гроба. — Он пару раз затянулся и выпустил дым в потолок, после чего снова перевел взгляд на меня. — Посмотри на себя. Ты не ешь, не пьешь, не спишь. У тебя даже настроение работать пропало, хотя мне казалось, что это невозможно — ведь кто, как не ты, заставил меня ввязаться в эту авантюру с клубом?
— В авантюру? — переспросил я обиженно. — Ты говоришь так, будто я тащил тебя сюда силком!
— Этого я не говорил. — Адам стряхнул пепел. — Но если уж ты хотел поговорить со мной про Изольду, послушай меня. Я чувствую, — при слове «чувствую» он поднял указательный палец, — что это закончится плохо.
Я взял портсигар и, достав сигарету, прикурил от лежавших на столе спичек.
— Черт, Адам. Не порти мне настроение еще больше.
— Да-да, это закончится плохо, вот увидишь. В случае с Афродитой я тоже это чувствовал.
— И поэтому убеждал меня с ней помириться после истории с ее любовником?
— Если бы я сказал тебе, что это закончится плохо, ты бы ответил то же самое: не порти мне настроение, Адам. Ох, Вивиан, я на полном серьезе. — Он оставил сигарету в пепельнице и подошел ко мне. — Тебе ведь не все равно, что я об этом думаю?
Я предостерегающе поднял руку.
— Нет, но прошу уважать мое личное пространство.
Адам сел в кресло рядом.
— Я уже понял, что тебе не нравится Изольда, — продолжил я. — До того, как ты что-нибудь скажешь, постарайся выдумать что-то пооригинальнее.
— Я не сказал, что она мне не нравится. Просто она не доведет тебя до добра. Это все. Ты давно рассматривал себя в зеркало? Ты похудел за это время килограмм на пять как минимум! Или ты сам не замечаешь, что с тобой происходит?
Я затянулся сигаретой и посмотрел на него.
— Ты заботишься о моем весе? Это очень мило. Мне даже пришла в голову мысль о том, что я скучаю по тому времени, когда мы жили вместе.
— Да? А я-то думал, что ты с ужасом его вспоминаешь. Так же, как и я. Для того, чтобы я тебя убил, не хватает только одной малости: чтобы мы снова поселились в одной квартире. Подумать только: находиться рядом с тобой почти двадцать четыре часа в сутки! Мне даже подумать об этом страшно!
— Мог бы подыграть мне ради такого случая. Кстати, ты неплохо готовишь. По сравнению со мной.
Адам вернулся к столу за сигаретой.
— Ты даже не пытался. Хотя мог бы.
— Хорошо. Я не буду напоминать тебе о том, на чьи деньги покупались все продукты.
— Если бы у меня было столько же денег, сколько и у тебя, и если бы я мог позволить себе сидеть дома столько же времени, сколько ты сидел тогда, то я бы не только покупал продукты — я бы научился нормально готовить.
— Очень изящная колкость. Я оценил.
— Тук-тук! Мальчики в сборе, им нужна девочка?
Фиона сняла плащ и, повесив его на стоявшую возле дверей вешалку, подошла к нам.
— Какие у вас серьезные лица, — сказала она. — Надеюсь, я не помешала вам решать деловые вопросы?
— Нет, — ответил я. — Деловые вопросы мы уже решили.
— Тогда… я помешала вам решать личные вопросы?
— Их мы тоже уже решили, и теперь предаемся воспоминаниям.
Фиона пару раз кивнула и, открыв сумочку, достала сигареты.
— Это так по-семейному! «Адам, это была замечательная поза».