Ночь, когда она умерла
Шрифт:
— У этой шутки уже выросла десятиметровая борода, Фиона, — подал голос Адам. — И всем уже надоел треп про наш якобы роман.
— Наоборот! Когда все слышат эту сплетню — а я уверена, она недалека от истины — то просто бегут в клуб. По-моему, это отличная реклама.
— Не хочешь рассказать Вивиану о том, что вчера ты плохо себя вела?
Фиона взяла со стола спички.
— Я плохо себя вела? — неподдельно удивилась она.
— Да. Колетт поведала мне эту историю.
— Я всегда говорила, что она сучка.
— Что произошло вчера? —
Фиона сделала неопределенный жест рукой.
— Ничего страшного. Небольшой… домашний скандал.
Адам встал и взял со спинки стула куртку.
— Пойду куплю что-нибудь съестное, — сказал он. — Умираю от голода.
— Хорошая мысль, — согласился я. — Не забудь, что ты тут не один.
Когда за Адамом закрылась дверь, Фиона поднялась и села мне на колени.
— Тебе ведь сказали, что я плохо себя вела. Разве ты не должен меня наказать?
— Пока что я не знаю, за что тебя следует наказывать.
— Я расскажу. Только пообещай, что не будешь злиться. Ладно?
— Не обещаю.
Выслушав ее рассказ, я обреченно покачал головой.
— О, женщины! Вселенское зло, помноженное на два!
— А ты — адское зло, помноженное на три. Скажи мне, ты когда-нибудь успокоишься и устанешь? Или этого не произойдет?
— Лучше скажи мне, когда ты перестанешь ставить меня в неловкое положение перед гостями. И когда ты перестанешь пробуждать во мне желание отрезать тебе язык.
— Отрезать язык? Какая жалость. А я только сегодня с утра думала о том, что давно тебя не видела, и что мне хочется тебя облизать. На то, чтобы облизать тебя полностью, у меня времени не хватит, но частично…
Фиона попыталась поцеловать меня, но я отвернулся.
— Оближешь меня потом, сегодня я не в настроении. И прими более скромную позу, сделай одолжение. Сюда могут зайти в любой момент.
Она печально вздохнула и снова заняла кресло по другую сторону стола.
— Ты ведь не злишься, правда?
— Я размышляю о том, как высказать тебе все, что я думаю, наиболее тактично.
— Вот поэтому я и хотела тебя облизать. В такие моменты ты не думаешь о дурацком такте и не особо выбираешь выражения, мерзкий пошляк.
— Простите, не помешаю?
Эрик Фонтейн пару раз негромко постучал по косяку и вошел. Я поднялся ему навстречу, и мы обменялись рукопожатием.
— Разумеется, нет. Добрый вечер, Эрик. Вы желанный гость в любое время дня и ночи.
— Добрый вечер, доктор. Я бы хотел поговорить с вами наедине. — Увидев, что Фиона пытается встать, он успокаивающе кивнул ей. — Нет-нет, мисс Санд. Вы можете остаться. Мы с доктором спустимся вниз.
Клуб в такой час, разумеется, еще пустовал. Мы заняли один из столиков возле двери — подальше от танцовщиц, которые репетировали номер.
— Я могу предложить вам выпить, Эрик? — снова заговорил я.
— Нет, доктор, благодарю. Я за рулем.
Эрик редко приходил в клуб раньше открытия. И еще реже поднимался к нам в кабинет. Если уж он пришел сейчас,
— Я хотел поговорить с вами о Долорес, — сказал он.
— Она приболела?
— Не знаю, — покачал головой Эрик. — По правде сказать, я не уверен, что она здорова.
Я поднял бровь.
— Простите?
— В субботу мы вместе были в клубе. Кстати, прошу прощения, что спрашиваю только сейчас: вам уже лучше? Господин Фельдман сказал мне, что вам нездоровится.
— Да, я в полном порядке. Так что это за история с вашей сестрой?
Эрик достал из своего портсигара сигарету и прикурил от небольшой серебряной зажигалки.
— Я ушел раньше нее. Она осталась в компании господина Хейли и господина Барта. И она не пришла ночевать, не позвонив мне, хотя обычно в таких случаях всегда предупреждала. В воскресенье, часов в десять утра, я позвонил ей, но ее телефон был выключен. И, признаться, я волнуюсь.
— Действительно, странная история. У меня есть номер господина Хейли. Я попробую ему позвонить.
Саймон не ответил мне ни на первый звонок, ни на второй. Телефон Изольды, у которой я надеялся узнать номер Уильяма, ответил мне фразой: «Это Изольда Паттерсон, и я не могу ответить на ваш звонок. Пожалуйста, оставьте сообщение, и я перезвоню». Эрик в это время попытался позвонить сестре, но его успехи ничем не превосходили мои.
— Я думаю, что это недоразумение, Эрик, и ничего более, — сказал я. — Вероятно, с телефоном вашей сестры что-то случилось.
— У нее есть запасной аппарат, и она всегда носит с собой зарядное устройство на случай, если сядет аккумулятор. Она ни за что не останется без связи. — Он помолчал. — Вы знаете, что я всегда хорошо относился к вам, доктор. И меньше всего я хочу вступать с вами в конфликт. А также вы, как я полагаю, знаете, чем занимаются господин Барт и мисс Паттерсон. Я имею в виду, чем они на самом деле занимаются.
Я наконец-то понял, к чему клонит Эрик. И не погрешил бы против истины, если бы сказал, что понял смысл книжной фразы «от ужаса волосы у него на затылке встали дыбом».
— Эрик, я… я уверен, что ваши подозрения беспочвенны. — Я уже много лет не говорил ничего более фальшивого. — Поверьте мне, ни господин Барт, ни мисс Паттерсон и не подумали бы делать что-то против воли вашей сестры. И, тем более, против вашей воли.
— Мне очень хочется в это верить, доктор. Но ситуация складывается странная. И я хочу попросить вас об услуге. В последний раз мою сестру видели в вашем клубе и с вашими знакомыми, которые занимаются не совсем законным бизнесом. И, полагаю, вы не будете снимать с себя ответственность — я знаю вас, и я уверен, что мы поймем друг друга. Я даю вам неделю на то, чтобы вы нашли мою сестру. Я не хочу вам угрожать, но вы, конечно, понимаете, что я не оставлю этот вопрос без внимания.