Ночь, когда она умерла
Шрифт:
Пусть она снова извивается под вами, пусть умоляет вас прекратить, но вы не прекратите, потому что вы не сделали с ней и половины тех вещей, которые хотели сделать. И она тоже хочет этого, просто еще не поняла. Она, как и вы, хочет почувствовать себя самым гадким и мерзким человеком на свете, таким, который подавится одной только мыслью о слове «мораль». Но это чувство так непередаваемо прекрасно, что ради него можно отправиться в Ад, а потом вернуться оттуда. И, наверное, даже сгореть в Аду. А потом воскреснуть и продолжать снова и снова, не глядя на стрелки часов, которые неумолимо приближают вас к
— Мне душно. Открой окно.
Я посмотрел на Ванессу. Она лежала, откинувшись на подушку и прикрыв глаза, растрепавшиеся волосы упали ей на лицо, но она не торопилась поправлять их. На этот раз я сдержал эмоции и не ответил на фразу «давай остановимся на минуту», хотя сегодня мне пришлось приложить нечеловеческое усилие для того, чтобы отнестись к этому с пониманием. Больше всего мне хотелось отхлестать ее по щекам и, не стесняясь в выражениях, сказать ей, что она эгоистка. Я уже перестал анализировать происходящее со мной и со спокойным хладнокровием признал, что схожу с ума. Иначе как все это объяснить? Я не отличался темпераментом и даже в порыве страсти в постели не ударил бы женщину (разве что если бы она меня об этом попросила).
— Ну? Ты будешь на меня глазеть? Или откроешь окно?
Ванесса села и закурила. Я поднялся, подошел к окну и отворил ставни.
— Так лучше?
— Да, спасибо. — Она посмотрела на меня. — Ты знаешь… не хочу тебя обидеть, но, мне кажется, с тобой происходит что-то странное.
Кто бы мог подумать!
— Правда? Что?
— Не знаю, как это объяснить. Просто… чувствую.
— Я знаю. Я подумал и решил, что схожу с ума.
Ванесса заулыбалась.
— Ну, не надо быть таким серьезным. Это ведь не смертельно. Я имела в виду, что с тобой происходит что-то странное в хорошем смысле этого слова. То есть, в плохом, если быть точной. В очень плохом. А заодно и со мной. У нас один темный бес на двоих, да?
Я вернулся в кровать.
— Да. Раньше было два беса — в тебе и во мне. А теперь они объединили свои силы и стали одним большим темным порочным бесом.
— Это здорово. — Я прилег, и Ванесса, растянувшись поперек кровати, положила ноги мне на живот. — Ты любишь, когда тебя привязывают?
— Предпочитаю привязывать других.
— Хочешь меня привязать?
Я взял протянутую мне сигарету.
— Почему бы и нет? Только мне, похоже, нечем тебя привязать.
— Это не беда, у меня есть шарф. Я сейчас вернусь.
Ванесса поднялась и, завернувшись в покрывало от кровати, отправилась в прихожую. Вернулась она с шарфом в одной руке и с моим сотовым телефоном в другой — вероятно, я оставил его на столе в гостиной.
— Да, Адам? — говорила она. — Да… это Ванесса. Да, все отлично! Мы с Вивианом обсуждаем деловые вопросы. — Она подмигнула мне. — Конечно, в три часа ночи. По-моему, самое лучшее время для того, чтобы обсуждать деловые вопросы. Держи.
Голос у Адама был такой, что я сразу понял — он не настроен ни шутить, ни читать мне лекции по поводу любви к аморальному времяпрепровождению. Иначе он не позвонил бы мне в такой час, да еще в такой день, когда у меня обычно
— Надеюсь, ты сидишь, Вивиан, — сказал он мне.
— Вообще-то, я лежу и курю. Но не волнуйся, не «траву». Что случилось?
— Фиона, — коротко ответил он.
— Что с ней?
— То же самое, что и с Кэт. Ее нашли час назад в ее квартире. Мать звонила ей, но она не отвечала, и… чертовщина… я звонил тебе три раза, но ты не отвечал! Какого черта?!
— О нет, — вырвалось у меня, — нет-нет-нет. Адам, скажи, что ты пошутил.
— Как ты знаешь, подобные шутки — это, скорее, твой репертуар, а не мой. Детектив Кэллаган попросил тебя зайти. Это тебя не затруднит?
— Нет, конечно, нет. — Я посмотрел на Ванессу, которая сидела рядом. — Я зайду к нему завтра около полудня. Спокойной ночи.
Ванесса положила руку мне на плечо.
— Что стряслось? — спросила она.
— Похоже, злой демон порока развлекается вовсю.
— Что? — Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего. — Ты это сейчас о чем?
Я покачал головой.
— Не важно.
Ванесса подняла руку, в которой держала свой черный шелковый шарф, и помахала им, как флагом.
— Тогда почему ты заставляешь меня ждать?
Глава двадцать первая
Лорена
2011 год
Мирквуд
Я почти не видела снов. И мне никогда не снились кошмары. Потому что иногда — очень редко — мне снился длинный сон, который вобрал в себя мои самые страшные кошмары. Я не могла проснуться посредине сна, и каждый раз досматривала его до конца, будто кто-то надо мной насмехался.
Это было давно. Исполнилось ли мне к тому времени четыре года? Думаю, что нет. От силы три. Родители, как всегда, растопили в гостиной камин, но, уходя спать, не потушили тлеющие головешки. Огонь быстро распространился по комнате, охватил лестницу и отрезал пути к отступлению.
У маленькой Эммы комната на втором этаже. Она чувствует запах гари, но ей страшно ступать на пол — она забыла включить ночник и боится потянуться к нему, а под кроватью живут маленькие демоны с острыми когтями и мелкими зубками. Каждый раз, когда люди ступают на пол в темноте, демоны крепко обхватывают их за щиколотки — у них много силы, потому что они черпают страх из детских кошмаров — и начинают грызть их пальцы. Эмма точно знает, что эти демоны существуют. Она чувствует их, пусть ни разу и не видела.
В конце концов, инстинкт самосохранения пересиливает страх, и Эмма в два прыжка — чтобы демоны не успели ухватить ее за ноги — оказывается возле двери. Она открывает дверь и видит огонь, пожирающий деревянные перила лестницы. Огонь почти подобрался к комнате. Ей некуда отступать. Окно по случаю зимы тщательно заткнуто ватой и залеплено лентой, она не успеет открыть его. А даже если бы успела, на улице страшный холод, и она замерзнет еще до того, как доберется до дороги и позовет на помощь.