Ночь, которой не было
Шрифт:
— Вы, как дети, блин.
Сэм отряхивался от муки, которая была везде. В светлых волосах, на лице, полностью запачкала тёмную футболку и джинсы. Я почувствовала, как затряслось тело за моей спиной от беззвучного смеха мужчины.
— У нас есть Снегурочка и кокаиновый барон, — выдавил Алекс, сквозь смех. Он уткнулся в мою шею, продолжая смеяться. Дрожь его тела вибрацией прошлась вдоль моего позвоночника. Добралась до мозга, выключая его, вырубая все предохранители. — Осталось понять, кем буду я.
— Придурком, — пробурчал Сэм.
И сделал то, от чего у меня
Мужчина стянул с себя футболку, стирая тканью муку с лица. И пускай стирает, мне не жалко. Но не одеждой же, показывая своё полуголое тело озабоченной мне.
Я уставилась, жадно сканируя глазами каждый сантиметр его торса. А смотреть там было на что. Чётко очерченные кубики пресса, идеальные косые мышцы. И проколотый левый сосок с небольшой штангой. Губы сжались при мысли, как я могла обхватить это украшение и потянуть на себя. Вырвать хриплый стон из мужчины и спуститься поцелуями ниже, к тому, что было скрыто за светлой тканью джинс.
Алекс был шире в плечах Сэма, но это ни капли не делало его хуже. Сэм был прекрасен. Разве компьютерные гики не должны быть долговязыми дрыщами? Потому что единственное, что было из этого у мужчины — высокий рост.
У меня зудели пальцы, от желания прикоснуться к нему. Всё скрутилось вокруг струны, натягивая желание. Я старалась отвести взгляд, но это было сродни пытки.
Вдруг меня сильнее прижал к себе Алекс, наклонился ниже и прикусил мочку уха. Меня вышибло из реальности на добрую минуту от этого. Тело превратилось в тесто, не способное держаться на ногах без поддержки. И мужчина держал меня. Вжимался в моё тело, ведя пальцами по рукам, скользнул под край майки и заставил жар разлиться по телу всего одним вопросом.
— Нравится?
Глава 10. Наслаждение прекрасным
Щёки горят от того, что меня поймали за разглядыванием. Алекс ласкает нежную кожу возле рёбер. Мне кажется, он может почувствовать, насколько бешено колотиться моё сердце. С каждым быстрым ударом возбуждение сильнее растекается по венам, заполняет собой все клеточки тела. Я ничего не могу, только стараюсь не задохнуться от нахлынувших чувств, и продолжаю смотреть на идеальное тело Сэма.
— Не смущайся, принцесса.
Алекс отпускает мои руки, но только чтобы схватить меня по-другому. Теперь одна его рука уползла выше, лаская шею, проводя горячими пальцами по ямочкам на ключицах. А второй рукой он сжимал мою ладонь, накрывая её своей.
— Не грех любоваться прекрасным. А знаешь, что ещё не грех, красотка? — я машу головой, с трудом сдерживаю отчаянный стон. Я ничего сейчас не знаю, ничего не соображаю. — Касаться прекрасного.
Прежде, чем я успеваю среагировать, моя ладонь оказывается прижата к телу Сэма. Пальцы упираются в кубики пресса и скользят вверх, под напором Алекса. Он управляет мной, как кукловод, а я не могу перечить. Не могу заставить себя оторваться от мощного тела под рукой. И когда ладонь оказывается возле пирсинга, я чувствую, как стучит его сердце. Так же, как и моё. Бешено, отчаянно, будто пытаясь заглушить доводы разума.
— Oh mein Gott, das ist nicht dein Ernst?
— Боже мой, ты издеваешься надо мной?
Да, Сэм, да. Алекс просто издевается надо мной, доводит до безумия своими поступками. Но ты же можешь отойти, Сэм. Ты же не я, с мозгами набекрень.
Но мужчина не отходит, он вообще не двигается. Замирает под моими прикосновениями, превращаясь в статую. Стальную, крепкую, горячую во всех смыслах, статую.
Сэм только опускает взгляд, давая мне рассмотреть его глаза. Потемневший, прищуренный взгляд. Его кадык дёргается, и я завороженно наблюдаю за движением гортани.
— Ich versuche dich zu "uberzeugen.
— Я пытаюсь тебя убедить.
Убедить? В чём убедить?
Я плавлюсь между двух мужских тел, зажатая, обезоруженная. Сглатываю слюну и облизываю губы. Всё внезапно пересохло, вся влага стекла вниз, ошпаривая. Всего несколько прикосновений, взглядов, а у меня дрожь и неутолимый голод.
Мне хочет откинуться на грудь Алекса, притянуть за шею Сэма. Самой затащить себя в сладостный капкан двух мощных скал. Исследовать их тела, пройтись губами по каждой родинке на теле.
Хватит.
Хватит вести себя, как шлюха. Позволять такое творить незнакомому мужчине, получать наслаждение от этого. Фантазировать о такой пошлости. Это грязно, неприлично, аморально. Я не должна быть такой, не должна опускаться так низко.
— Хватит, — шепчу, прикрывая глаза. Мне стыдно, меня мутит от самой себя и такого поведения. — Пусти меня, Алекс!
Истерично, отчаянно. Я кручусь в руках мужчины, заставляя меня отпустить. Отскакиваю прочь. Поясницу обжигает резкой болью, от удара о столешницу. Но это такая мелочь, это наказание за мою распущенность. Я вжимаюсь в барную стойку, будто могу слиться с ней.
— Не смейте так больше делать.
Я обхватываю себя руками, прикрывая грудь. Ткань майки не скрывает вставшие соски, жаждущие чужих прикосновений. Скрещиваю ноги, стараясь унять пылающий там костёр. И внимательно смотрю на мужчин, которые кажутся удивлёнными такой реакцией.
Сэм трясёт головой, будто приходит в себя, и делает шаг назад. Алекс же внимательно смотрит на меня с лёгкой улыбкой, будто знает что-то, чего не знаю я. И мне впервые хочется ударить человека. Пустить рукой наотмашь, чтобы лицо брюнета дёрнулось и налилось краснотой от моего удара.
— Это не смешно и не забавно, — произношу твёрдо, хотя внутри я глина. Вязкая, текущая, растворяющаяся глина. — Что ты о себе возомнил, Алекс?
— Всего лишь хотел, чтобы ты прикоснулась к прекрасному, красотка.
— Сам прикасайся. А ко мне не подходи, ясно?!
Я отвернулась к плите, пытаясь не сорваться на крик. Посыпала сыром тортилью и выложила сверху овощи, накрывая ещё одной лепёшкой. Добавила морепродукты к рису, накрывая крышкой. И находила невероятно интересным наблюдать за сковородкой, будто она может сбежать вместе с закуской.