Ночь печали
Шрифт:
— Мы пошлем Ботелло. Это не обсуждается. Ботелло идеально подходит для этой роли.
— Мы отправляем нашего лучшего врачевателя, человека, живущего с вашим народом, женатого на местной женщине, человека, знающего тайны земли и небес! — крикнула Малинцин, чувствуя, как дрожит ее голос. — Он понимает некоторые слова вашего языка и уважает ваши традиции.
— Ваши традиции? И это говоришь мне ты, принцесса? Ты что, уже не одна из нас?
— Нет. Да.
— Очень хорошо. Пришлите этого бледного демона. Мы будем
Новый император и его спутники скрылись в храме на вершине пирамиды.
— Не посылай Ботелло! — взмолилась Малинцин. — У него нет шансов, Кортес.
— Это не так. Ботелло неуязвим. Он вечен. Он может защитить себя заклинаниями. Ботелло лучше всех подходит на эту роль. Он жил у плавучих садов, знает их язык и одевается в их дурацкие одежды. Ботелло умеет расположить к себе. Донья Марина, позови этого проклятого цыгана.
Малинцин начала спускаться по ступеням. Солдаты, толпившиеся во дворе, увидев Малинцин, подняли головы, ожидая, что она скажет.
— Ботелло, — позвала она.
— Да, я должен срочно поговорить с Кортесом, — ответил Ботелло. — Немедленно.
Малинцин, держась за стену, почувствовала, как мир вокруг темнеет. Ее ладонь скользнула вниз, ноги подкосились, и она скатилась вниз по ступеням, упав на плиты двора.
— Донья Марина, донья Марина! — бросился к ней Кортес. — Донья Марина!
Встав рядом с ней на колени, он обхватил ладонями ее лицо, а затем приложил ухо к груди.
— Слава Богу, она дышит. Отнесите ее в комнату.
Агильяр с Кортесом перенесли Малинцин в комнату и уложили ее на циновку. Ботелло следовал за ними.
— Донья Марина, девочка моя, любимая. — Кортес осторожно похлопал Малинцин по щекам. — Не умирай, пожалуйста, донья Марина.
Ресницы Малинцин задрожали. Она увидела над собой лицо Кортеса.
— Gracias a Dios. T'u vives. — Кортес отер ей лоб ладонью. — Слава Богу, ты жива.
Поддерживая ее голову, Кортес влил Малинцин в рот воды.
— Донья Марина, ты должна выздороветь, радость моя. Ботелло, дай ей укрепляющее средство, сделай кровопускание, приведи ее в чувство.
— Я хочу с вами поговорить, Кортес.
— Сделай для нее отвар, Ботелло, разотри свои травы, приготовь лекарство, которое подарит ей силу. У нас тут пиявки есть?
— Друг мой, я хочу поговорить с вами наедине.
— Мы не можем оставить ее здесь без присмотра.
— Господин…
— Что такое, Ботелло? Ты разве не видишь, что донье Марине нужна твоя помощь?
— Давайте поговорим наедине.
— Хорошо.
Они отошли в угол комнаты.
— Черный раб, которого вы привезли сюда с побережья, умер, — шепнул Ботелло.
— Что ж, одной заботой меньше.
— Он умер от оспы, Кортес. От оспы.
Кортес опустил плечи и закрыл глаза. Потерев переносицу, он ругнулся и прикусил губу.
— Господи, — пробормотал он, — пощади нас.
И тут лицо у него прояснилось.
— Я жил в регионе, где не раз случались эпидемии оспы, как и большинство моих солдат. Мы не заболеем, так что это неважно. Кто-нибудь прикасался к нему?
— Аду.
— Это плохо. Африканцы подвержены нашим болезням, как и индейцы. Нужно держать наших союзников подальше от тела. Скажи Аду, чтобы он как следует вымылся, и проследи за этим. И никому ничего не говори. Не будем сеять среди солдат панику. Аду хороший воин, и мы не можем себе позволить его потерять.
— Еще кое-что, — сказал Ботелло.
— Господи Всемогущий и все святые на небесах! Да что же еще-то случилось?
— Ребенок. Наша девочка рожает.
— Это женское дело. Не беспокой меня такой чепухой.
— У нас нет повивальных бабок.
— Да, но полно рабынь, наложниц и прочих. Несомненно, найдется хоть одна женщина, которая сможет принять роды. Да ты сам это сделаешь одной рукой. Это естественный процесс, здесь нечего бояться. — И тут Кортес вспомнил. — Ботелло, мне нужно кое-что сказать тебе.
Ботелло не понравился тон Кортеса.
— Ты верно нам служил.
— Я исполнял свой долг, — скромно опустил глаза Ботелло.
— И мы благодарны тебе. У тебя много способностей, а еще у тебя талант заводить друзей, где бы ты ни находился.
— Благодарю вас, господин, но мне пора идти к Кай. Роды будут нелегкими. Она очень слаба, а ребенок большой. Настроение у всех плохое, как вы заметили, а при родах душа и тело должны прикладывать одинаковые усилия. Это важнейшее из заданий женщины, да и вообще из заданий человечества, если уж…
— Ребенок будет полукровкой, Ботелло, если вообще выживет. Да еще и с еврейской кровью. Ублюдок-полукровка.
Ботелло об этом не думал.
— Но они женаты, господин.
Он сам не знал, какой он расы. А разве Кортес не интересовался раньше здоровьем Кай?
— Суть в том, Ботелло, что тебя избрали для переговоров с новым императором.
— Меня?
— Ты больше всего подходишь на эту роль. Скажи императору, что мы отдадим им все, что у нас есть. При этом мы лишь просим разрешения выйти из города. Сразу же вернись сюда и доложи, что он ответил.
— Я? Но я же не говорю на их языке.
— Неужели? Насколько я знаю, ты жил с местной женщиной в этом городе, общался со здешними поэтами, учеными и кем там еще.
— Но это же официальные переговоры. Я почти не владею языком науатль. Un poco, poquito[64]. — Ботелло развел пальцы на дюйм, а потом сузил их до полдюйма. — Почему не отправить туда Малинцин? Она ваша официальная помощница. Я, конечно же, не имею в виду, что нам следует рисковать ее жизнью, вовсе нет, но ацтеки не тронут женщину.