Ночь печали
Шрифт:
— Как сердце остается в теле, так ты должна оставаться в доме своем; да не покинешь ты дом свой… ты, о янтарь домашнего очага.
Купая младенца, племянница касика молилась Чальчиутликуэ, богине воды. Кай еще никогда в жизни не чувствовала себя такой уставшей, но в то же время и счастливой. Малышка лежала рядом с ней, завернутая в чистую ткань.
— Ты молодец, — похвалила ее племянница касика. — Какая прелестная девочка!
— Это было не так уж и трудно, правда? — шепнула на ухо подруге
Перед самым появлением ребенка на свет Кай часто дышала, словно собака, и умоляла избавить ее от этой беды. Но вот она лежит здесь, по-прежнему Кай, чистая Кай, Кай с тряпками между ног, чтобы остановить кровотечение. А вот дочка Кай.
— Теперь мы в безопасности.
Нуньесу позволили войти, и он упал рядом с Кай на колени и, целуя ее руки, благодарил за ребенка, за это благословение судьбы. Не сумев сдержаться, он расплакался.
— Моя прекрасная жена, моя прекрасная доченька! Теперь у нас настоящая доченька. Теперь у нас настоящая маленькая семья.
— Мне по-прежнему больно, Рафаэль.
— Это пройдет, Кай, дорогая. Скоро все пройдет.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Ей станет лучше через день, — сказала на науатль племянница касика. — Мать новорожденной не должна покидать эту комнату до проведения ритуала именования.
— Тебе станет лучше через пару часов, — перевела Малинцин, зная, что через день-два им придется бежать из этого дворца и пробираться к Такубе так, чтобы их не заметили ацтеки. Времени для ритуала именования уже не будет.
— Все закончилось, Кай. Все эти месяцы ожидания, все эти мучения…
— Мне не кажется, что все закончилось, Рафаэль. Что-то не так.
— Спокойно, Кай. Отдыхай. Тебе нужно отдохнуть.
Но что-то действительно было не так. У Кай вновь начались схватки.
— Это опять началось! — закричала Кай. — Боль возвращается!
— Кай, но младенец здесь. Погляди.
Ребенок казался бледным. На голове у него росли густые черные волосы. Девочка сучила ножками в воздухе. Ступни, ладони, пальчики — все это было идеальной формы. Сморщившись, малышка дернула ногами и заплакала.
— Нет! — взвизгнула Кай. — Нет! Уберите ее от меня!
Племянница касика поспешно передала Малинцин младенца и, опустив ладони на живот Кай, в панике посмотрела на Малинцин.
— Что случилось?
— Послед уже вышел. С ребенком все в порядке.
Кай изогнулась от очередной схватки.
— Спокойно, спокойно. — Опустив голову на грудь Кай, племянница касика раздвинула ей ноги.
— Я посмотрю. Я не причиню тебе вреда, птичка. Позволь мне посмотреть. — Она покосилась на Малинцин. — Там что-то есть.
— Что-то есть?
— Еще один ребенок.
Малинче повернулась к Нуньесу, державшему на руках дочку.
— Там
— Вытащите его! Вытащите его! — закричала Кай. — Вытащите его! Он меня убивает.
— Нужно поднять ее на ноги, — скомандовала племянница касика.
— Вставай, — сказала Малинче.
— Не могу! — разрыдалась Кай. — Не заставляйте меня это делать.
— Не мучайте ее! — взмолился Нуньес.
После рождения первого ребенка лицо Кай приняло свой обычный золотисто-коричневый цвет, но теперь роженица снова побледнела.
— Рафаэль! — плакала она. — Me voy a morir. Я умру.
— Нет, — заверила Малинцин. Но, посмотрев на племянницу касика, увидела, что толстушка отводит взгляд. — Посади ее и держи ей ноги.
Кай начала пинаться и отбиваться.
— Скажи ей, что она должна сидеть смирно. — Племянница касика подозвала двух женщин, чтобы те держали Кай за лодыжки.
Разведя Кай ноги, она сунула ей палец в промежность, а другой ладонью нажала роженице на живот. Крики Кай разносились по всему дворцу.
— Что же будет? — спросил Нуньес.
— Все плохо. Ребенок расположен неправильно, — сказала Малинцин племянница касика. — Подними ее. Нужно ее потрясти, чтобы ребенок вышел наружу.
— Нужно ее потрясти, — перевела на испанский Малинцин.
Племянница касика и еще одна сильная женщина схватили Кай за руки и плечи, подняли на ноги и начали трясти.
— Мне так больно! — всхлипнула Кай. — Спаси меня, Рафаэль!
— Выведите отсюда мужчину, — приказала племянница касика. — Он будет отвлекать ее от задачи.
— Уходи, Нуньес, уходи, — сказала Малинцин. — Забери с собой ребенка.
— Пусть он останется. Пусть он останется.
— Я буду за дверью, Кай, любимая…
— Опустите ее на циновку и разведите ей ноги.
Две помощницы, держа Кай за лодыжки, раздвинули ей ноги. Кай кричала от боли. Племянница касика попыталась засунуть руку Кай во влагалище, но не смогла этого сделать.
— Я не могу нащупать голову ребенка. Он выходит ногами. Ребенок слишком большой и лежит неправильно.
— Что это значит?
— Мне придется разрезать ей живот. Принеси мне острый нож.
— Что-что-что?! — взвизгнула Кай.
— Она говорит, что ребенок застрял, — перевела Малинцин.
— Нет! Нет!
— Скажи ей, что придется поступить с ребенком именно так, или он умрет.
— Но если мы вскроем Кай живот, умрет она.
— Она умрет в любом случае.
— Ты уверена?
— Она умрет от боли и кровотечения. Можно попытаться разрезать ребенка на куски и вытащить его, не вскрывая Кай живот, но тогда умрут и мать и ребенок. Мы не можем убить ребенка, чтобы мать выжила.