Ночь с дьяволом
Шрифт:
Его шаги приближались.
– Фредди! – Слово прозвучало резко и угрожающе. Фредерика не обратила на это внимания. Она распахнула дверь, когда Бентли уже взбежал по лестнице. Не оглядываясь, она захлопнула дверь и повернула ключ в замочной скважине. Он в ярости затряс дверную ручку. Ручка не поддалась, и он принялся бить в дверь кулаком.
– Открой эту проклятую дверь, Фредерика! – взревел он. – Сию же минуту!
Фредерика бросилась ничком на кровать.
– Убирайся ко всем чертям, Ратледж! – крикнула она достаточно громко, чтобы ее было слышно через массивную дубовую дверь.
На этот раз он с такой силой пнул дверь, что она уже готова была поддаться.
– Открывай, Фредерика! – орал он. – Клянусь, что, если не откроешь, я устрою такой скандал, что сюда сбегутся Кэм, Хелен и еще половина населения дома!
Это ее напугало. Характер характером, но англичане не одобряли вульгарной демонстрации эмоций. Это она хорошо знала.
– Фредди! – Он продолжал трясти дверь так, что дребезжали дверные петли. – Черт тебя возьми, Фредди, не вынуждай меня ломать дверь!
Фредди утерла слезы и заставила себя встать и подойти к двери. Он влетел в комнату, как только ключ повернулся в замочной скважине, и так широко распахнул дверь, что она с грохотом ударилась о стену. Он захлопнул ее и уставился на Фредерику.
– Черт возьми, женщина, никогда больше не делай этого! – прорычал он. – Не смей запирать от меня дверь моей собственной спальни! Тебе понятно?
Она видела, как он своей скользящей походкой хищника пересек комнату, и, не желая, чтобы он ее запугал, она повернулась к нему спиной.
Он прикоснулся к ее плечу – осторожно, но решительно. Она быстро повернулась и дала ему пощечину.
– Не смей ко мне прикасаться! – прошипела она.
Она увидела, как вспыхнули гневом его глаза. Он вцепился пальцами в ее плечо.
– Ах вот ты как, черноглазая португальская колдунья! – прохрипел он. – Не желаешь даже выслушать меня!
За это ей захотелось ударить его еще раз. Но на сей раз Бентли перехватил ее руку. Фредерика едва подавила желание плюнуть ему в лицо.
– Если ты хочешь этим сказать, что я не бесцветная английская мисс, то ты прав! – процедила она. – А если ты надеешься, что я буду стоять в стороне, пока мой муж лапает служанок и выставляет меня на посмешище, то ты ошибаешься!
– Черт возьми, Фредди, все было совсем не так! – сердито оправдывался Бентли.
– Черта с два! – крикнула она в ответ. – Именно так все и было. Ты, видимо, меня принимаешь за дурочку?
Бентли замотал головой, и ей на мгновение показалось, что в глазах его появился страх.
– Не принимаю, – тихо произнес он. – И если бы ты, Фредци, позволила мне хотя бы объяснить…
Она вскинула голову.
– Никаких объяснений я не желаю слушать! – прошипела она. – А теперь, если в тебе осталось хоть что-нибудь от джентльмена, Бентли Ратледж, уходи отсюда. Уйди и оставь меня в покое. Я плохо себя чувствую. Ты мне не нужен,, я не хочу, чтобы ты находился здесь. Я говорила это с самого начала.
Она почувствовала, как он ослабил хватку и убрал руку с ее плеча.
– Да, ты это говорила, – грустно сказал он.
Потом она услышала, как за ним тихо закрылась дверь. Ею овладела полная безнадежность. Она бросилась на кровать и разрыдалась так, словно у нее разрывалось сердце. Да и как ему не разорваться? Ведь она по глупости отдала его Бентли Ратледжу, а он его растоптал.
Глава 13,
в которой лорду Трейхорну испортили его утренний отдых
Граф Трейхорн имел глубоко укоренившиеся привычки, и у него давным-давно вошло в обычай каждое утро ровно в шесть часов завтракать в столовой в полном одиночестве. И каждое утро его завтрак состоял из чашечки черного кофе и двух ломтиков хлеба, слегка смазанных маслом. Он не поощрял и не любил никаких изменений в заведенном порядке. Поэтому он был весьма озадачен, когда пять минут спустя в столовой появился его младший брат с самым мрачным выражением лица и в одежде, не менявшейся со вчерашнего дня.
Появление в мятой одежде было лорду не в новинку, поскольку у Бентли дни и ночи имели обыкновение путаться самым непостижимым образом. Однако сегодня, судя по всему, Бентли не страдал от последствий вчерашней гулянки, как это можно было бы предположить. Скорее было похоже, что он боится того, что его ждет впереди. По правде говоря, брат выглядел таким несчастным, что у графа не хватило духу прогнать его.
– Будешь кофе?
Кивнув, Бентли подошел к сервировочному столику. Рывком поставив чашку на блюдце, он схватил кофейник смертельной хваткой, словно врага за горло. Налив кофе, он поставил чашку на стол, выдвинул стул и упал на него.
– Объясни мне одну вещь, Кэм, – попросил он, мрачно уставившись в кофейную чашку, – какого черта женщине надо?
Трейхорн поцокал языком.
– Это тайна, – произнес он, намазывая маслом второй ломтик хлеба. – Причем она постоянно меняется.
Бентли оторвал взгляд от чашки и поднял глаза на брата. Взгляд младшего брата был так печален, что Трейхорн даже удивился.
– Может, они хотят, чтобы парень вскрыл вену и истек ради них кровью? – спросил Бентли. – Или у них совсем нет ни широты взглядов, ни терпимости? Ни желания дать человеку объяснить свои поступки? Или из чистого милосердия хоть чуточку ослабить узду?
– О Господи! – Трейхорн с трудом удержался от смеха. – Что ты натворил на сей раз?
Бентли немного помедлил.
– Ничего.
– Ничего? – Трейхорн приподнял одну бровь. – Ты хочешь моего совета или нет?
Бентли немедленно ощетинился.
– Я, черт возьми, ничего от тебя не хочу!
Граф поднял кофейную чашку и пристально взглянул на брата поверх ее края.
– Ну что ж, извини, Бентли, но мне послышалось, будто ты хотел узнать мое мнение.