Ночная тьма
Шрифт:
— Мы до сих пор не придумали, как назвать наш дом, — вдруг вспомнила Элли. — Не называть же его по-старому — «Тауэрс». Это было бы глупо. Как, ты говорил, еще его называют? — обратилась она ко мне. — Цыганское подворье, верно?
— Только не это, — воспротивился я. — Мне это название категорически не нравится.
— Местные жители все равно всегда будут называть его только так, — заметил Сэнтоникс.
— Потому что здесь живут недалекие, суеверные люди, — буркнул я.
Затем мы уселись на террасе, любуясь закатом и открывающейся перед нами панорамой, и начали придумывать
— Им, наверное, здесь не понравится, скажут, что тут одиноко, и потребуют расчета, — сомневалась Элли.
— Ничего, удвоите им жалованье, и они останутся, — успокоил ее Сэнтоникс.
— Вы считаете, что каждого можно купить! — засмеялась Элли.
Мы привезли с собой паштет, французский батон и большие красные креветки. Разложив все это на столе, мы стали пировать, весело болтая и смеясь. Даже Сэнтоникс заметно взбодрился, глаза его загорелись от возбуждения.
И тут вдруг произошло нечто неожиданное — зазвенело стекло, и в окно влетел, упав прямо на стол, камень. Разбился стакан, и осколком Элли поцарапало щеку. Какое-то время мы сидели в оцепенении, затем я вскочил, бросился к окну, распахнул его и выбежал на террасу. Никого не было. Я вернулся в комнату.
Взяв бумажную салфетку, я наклонился над Элли и вытер струйку крови, которая появилась у нее на щеке.
— Ничего страшного, дорогая. Крошечная царапина от осколка.
Я посмотрел на Сэнтоникса.
— Почему это произошло? — спросила Элли. В глазах у нее было недоумение.
— Мальчишки, — ответил я, — начинающие негодяи. Узнали, наверное, что мы въезжаем. Тебе еще повезло, что они бросили только камень… Могли выстрелить из духового ружья.
— Но зачем они это сделали? Зачем?
— Не знаю, — ответил я. — Просто из баловства. Элли вдруг встала.
— Я боюсь. Мне страшно.
— Завтра во всем разберемся, — пообещал я. — Нам ведь пока еще ничего не известно про тех, кто тут живет.
— Может, это потому, что мы богатые, а они бедные? — добивалась Элли. Она обращалась не ко мне, а к Сэнтониксу, словно он лучше знал ответ на этот вопрос.
— Нет, — медленно произнес Сэнтоникс, — не думаю…
— Наверное, потому, что они нас ненавидят… Ненавидят Майка и меня. Потому что мы счастливы? — старалась угадать Элли.
И снова Сэнтоникс покачал головой.
— Нет, нет, причина в чем-то другом… — согласилась с ним Элли. — А в чем, мы понятия не имеем. Цыганское подворье. Всех, кто тут поселится, будут ненавидеть. И преследовать. Вполне возможно, что в конце концов им удастся выгнать нас отсюда…
Я налил стакан вина и протянул ей.
— Молчи, Элли, — упрашивал ее я. — Не надо так говорить. Выпей вина. Конечно, это очень неприятно, но это всего лишь дурацкая выходка, грубая шутка.
— Интересно, —
— Мы не позволим, — заявил я. И добавил:
— Я сам буду опекать тебя, так что ничего не бойся. Она снова посмотрела на Сэнтоникса.
— Может, вы знаете? Вы ведь были здесь все время, пока строился дом. Неужто вам никогда ничего не говорили, не кидались камнями, не мешали строительству?
— Иногда трудно отличить случайность от злого умысла, — сказал Сэнтоникс.
— Значит, несчастные случаи имели место?
— Обычно, когда идет строительство, несчастных случаев не миновать. Ничего особо серьезного, никаких трагедий. Кто-то упадет разок с лестницы, кто-то уронит себе на ногу что-то тяжелое, еще кто-то занозит палец, который начинает нарывать.
— Но не более того? Ничего такого, что могло бы считаться настоящей бедой?
— Нет, — ответил Сэнтоникс. — Нет, клянусь вам!
— Помнишь ту цыганку, Майк? — повернулась ко мне Элли. — Как странно она вела себя тогда, как уговаривала меня не переезжать сюда.
— Она не совсем нормальная, эта цыганка.
— Мы все-таки построили дом на Цыганском подворье, — сказала Элли. — Мы ее не послушались. — И, топнув ногой, добавила: — Пусть только попробуют выжить меня отсюда. Никому не позволю!
— Никто нас отсюда не выживет, — поддержал ее я. — Мы будем здесь счастливы.
Наши слова прозвучали как вызов судьбе.
Глава 6
Так началась наша жизнь на Цыганском подворье. Нового названия дому мы так и не подыскали. С того первого вечера за домом закрепилось прежнее название.
— Пусть называется Цыганским подворьем, — сказала Элли, — докажем, что мы ничего не боимся. И бросим им всем вызов, правда? Оно принадлежит нам, и к черту всякие цыганские проклятия.
На следующий день она пришла в себя, повеселела, и вскоре мы занялись устройством на новом месте, стали знакомиться с округой и с соседями. И как-то отправились к коттеджу, в котором жила старая цыганка. Хорошо бы, подумал я, застать ее в саду. До этого Элли видела ее только один раз — в тот день, когда та нам гадала. Хорошо бы ей увидеть, что это самая обычная женщина, которая копает картофель у себя на огороде. Но старой цыганки мы не застали. Дом был заперт. Я спросил у соседки, не умерла ли она, но та покачала головой.
— Наверное, уехала, — объяснила она. — Время от времени она куда-то уезжает. Она ведь настоящая цыганка. И поэтому не может долго сидеть на одном месте. Уезжает, а потом снова возвращается. — И, дотронувшись до виска, добавила:
— У нее тут не все в порядке. Вы из этого нового дома, да? Который только что выстроили на вершине холма?
— Угадали, — отозвался я. — Мы переехали вчера вечером.
— Очень хорошо, ничего не скажешь, — похвалила женщина. — Мы все ходили смотреть, как его строят. Одно удовольствие видеть такой дом — верно? — вместо старых мрачных деревьев. — И, обернувшись к Элли, робко спросила: