Ночной охотник
Шрифт:
Больше всего на свете он мечтал стать молодым и, главное, совершенно чужим своей приемной дочери. До дрожи Маар Шестипалый жаждал возлечь с ней на ложе любви, чтобы обладать красавицей со всей неукротимой страстью дождевого охотника и тем самым навеки подтвердить свое исключительное право на нее.
Но Зеленоглазая Ратта любила Медноволосого Хорра и хотела, чтобы только этот парень лежал с ней каждую ночь в одном шатре. Она думала о нем все время.
Стоило приемной дочери только прикрыть веки, как перед ее внутренним взором сразу возникал Медноволосый Хорр, доблестный воин и удачливый охотник.
Молодой иннеец и зеленоглазая девушка любили друг друга. Но в один роковой вечер их племя по неосторожности забрело на окраину Пайлуда.
Дождевые охотники настигли молодого грокона и забили его после нескольких дней постоянной погони. После сытного ужина нууку решили не покидать Пайлуд, а легли спать, укрывшись в походных шатрах.
Тогда среди ночи рядом с ними появился властитель гигантского болота.
Обитающий–в–Тумане возник, когда Ратта лежала в своем шатре и никак не могла избавиться от сладостных воспоминаний о Медноволосом Хорре. Видение являлось к ней снова и снова, становясь все более откровенным. И если сначала образ широкоплечего иннейца только нежно разговаривал с ней, то с каждым разом он проявлял все больше настойчивости.
Ничего Ратта не могла с собой поделать. Ей казалось, что молодой охотник уже прикасается к ней, проводит ладонью по волосам, заплетенным в тонкие косички, ласкает кончиками пальцев ее щеки, губы, шею.
И внезапно ее кто–то позвал…
Душа ее встрепенулась, она порывисто вскинулась на месте.
Полог раскрылся словно сам по себе. Снаружи в шатер хлынул яркий лунный свет, выхвативший из темноты силуэты подружек, спавших рядом с ней. Ратта с изумлением увидела, что девушки медленно поднимаются навстречу таинственному свету, но глаза их по–прежнему плотно закрыты.
Молодые девушки нууку все еще спали! Между тем Зеленоглазая Ратта чувствовала, как кто–то властно зовет ее к себе.
Словно бы ледяные незримые пальцы крепко стиснули ее запястье и решительно вытащили из шатра. Сопротивляться Ратта даже не собиралась, потому что знала, что вскоре ей будет очень хорошо, даже лучше, чем с образом Медноволосого Хорра. В спину ей жарко, нетерпеливо дышали подружки, тоже рвущиеся выйти наружу.
К своему удивлению Зеленоглазая Ратта увидела, что не только она выскочила из шатра. Оказывается, все племя уже оставило свои лежанки, и сейчас все доблестные охотники нетерпеливо перетаптывались на берегу, растянувшись в линию. Но и они передвигались с закрытыми глазами, словно лунатики.
Только приемный отец, Маар Шестипалый, почему–то не хотел присоединиться к своим сородичам. Как и подобает вождю, он оказался впереди всех и неподвижно торчал у берега, как кряжистый ствол дерева.
Рядом с ним Ратта сразу увидела странный силуэт высокого мужчины. Незнакомец в длинной, до пят одежде с капюшоном стоял в самом центре просторной лодки.
Девушка поняла, что именно он держит ее за руку, хотя между ними и пролегло расстояние в несколько десятков шагов.
На миг она, вместе со своими подругами, содрогнулась от благоговения и глубочайшего изумления, и тут же благоговение превратилось в самое настоящее вожделение, а изумление — в восторг.
Ей хотелось кричать, визжать от экстаза, изгибаться всем телом и царапать лицо острыми ногтями. Она даже не заметила, как пальцы ее непроизвольно рванули ожерелье, висящее на груди, тонкая нить лопнула, и куски коралла брызнули на сырую землю.
Девушки сладостно вскрикнули. Этот пришелец притягивал их, притягивал как водоворот, против которого не смог бы устоять никто. Непонятное жаркое чувство гнало к нему, влекло, и вместе со своими подругами Ратта приблизилась к лодке.
Она только успела удивиться, что девушки спокойно перепрыгивают через борт, — ее подружки прекрасно ориентировались, не открывая сомкнутых глаз. Судно отошло от берега и неслышно заскользило, увозя молодых иннеанок по извилистой паутине проток.
Внезапно Ратта почувствовала, что хмельное возбуждение начинает испаряться. С каждым мгновением она трезвела, с каждым взмахом ресниц осознавала, что леденящий холод исподволь заползает в душу. Вихрем пронеслось вдруг в ее сознании воспоминание об Обитающем–в–Тумане.
О, ужас! Как часто она слышала перед сном, во тьме походных шатров, рассказы об этом чудовище! Как часто ее пугали Обитающим–в–Тумане, но никогда она всерьез не принимала эти истории, не верила в них, считая пустыми бреднями.
Даже спящие девушки, стоящие рядом с ней, уже начали беспокоиться, однако только приемная дочь вождя осознавала весь ужас их положения.
Сопротивляться в таком состоянии уже никто не мог. Даже Дух Проливного Дождя не в состоянии был выручить своих дочерей.
Парализующие лучи зловещей воли тисками сжимали сознание каждой из них. Никто не мог даже двинуть пальцем, и в отчаянии Ратта поняла, что оставалось только покориться судьбе…
Судно двигалось все дальше и дальше вглубь, скользя по лабиринтам узких каналов–проток, заросших густой растительностью. Порой ветви деревьев и папоротников так близко смыкались над водой, что образовывали длинные лиственные туннели, и хлестали по искаженным от ужаса лицам иннеанок.
Из клубов тумана медленно выступил силуэт острова, расположенного где–то в самом центре Пайлуда. Довольно высокий, но пологий конус, возвышавшийся над черными топями болот, показался издалека. Ратта почему–то сразу поняла, что именно туда, в этом направлении держит путь Обитающий–в–Тумане.
Нос судна плавно уткнулся в песчаный берег. Повинуясь телепатическому приказу, девушки вышли из лодки и направились вглубь острова.
Вскоре Ратта даже позавидовала своим подругам. Они шли с закрытыми глазами и ничего не замечали вокруг, а вот дочери вождя суждено было все видеть…
Сначала взгляд уперся в какую–то кучу, белеющую в темноте. Несколько мгновений Ратта вглядывалась в беспорядочное переплетение прямых и изогнутых линий, пытаясь понять их происхождение.
«Не понимаю, что это такое? Неужели какие–то корни?» — с тоской отчаяния думала она.
Мгновенно пришедший ответ, быстрая догадка заставила ее ощутимо вздрогнуть всем телом. Какой–то голос внутри нее сурово отозвался:
«Кости! Человеческие ребра и позвонки! Они обглоданы почти дочиста…» Скелеты плавали в лужах, и округлые ребра высовывались из темной зловонной жижи, растекшейся у подножия островного возвышения.