Ночной садовник
Шрифт:
Реймон протянул купюру.
— Пора ехать. У меня еще куча работы.
— Я люблю тебя, папа.
— Я тоже тебя люблю. Позвони маме, если куда-нибудь пойдешь, чтобы она знала, где ты.
Реймон вернулся к «таурусу» и сел за руль. Но не успел он включить зажигание, как позвонила Ронда. Доминик Лайонс и Дарсия Джонсон задержаны и находятся в камере ОТП.
— Сейчас буду, — ответил Реймон.
28
Мать Дарсии Джонсон позвонила ей и сказала, что ребенок температурит и ему трудно дышать. У детективов и вызванных по рации на подмогу полицейских было мало времени,
Две патрульные машины блокировали восточный и западный выезд с Квинси-стрит. Со стороны аллеи Уордер-плейс с оружием наизготовку появились пешие полицейские, приказавшие водителю «лексуса» выйти из машины, держа руки на виду. Чтобы застать подозреваемых врасплох и полностью исключить какие-либо осложнения, задержание провели шумно и быстро. Учитывая криминальное прошлое Лайонса, Ронда не хотела подвергать людей неоправданному риску.
Дарсия Джонсон тотчас опустилась на ступеньки родительского дома, закрыв лицо руками. Доминик Лайонс сделал так, как ему велели, и покорно вышел из машины с поднятыми руками. Ему надели наручники и усадили на заднее сиденье полицейской машины. Дарсию, также в наручниках, отвели в другую машину. «Лексус» тщательно обыскали. Оружия не обнаружили, но под сиденьем водителя нашли приблизительно унцию марихуаны.
Вирджиния Джонсон с маленьким Айзой на руках вышла из дома. Она растерянно посмотрела на дочь, сидящую в полицейской машине, но увидела в глазах Дарсии лишь страх и ненависть. Вирджиния спросила Ронду, нельзя ли ей поехать вместе с ними, и та сказала, что это было бы очень хорошо.
— У нас есть игровая комната для малышей.
Такая комната была в свое время оборудована как раз по ее инициативе, потому что немногим из ее коллег-мужчин приходила в голову мысль о специальном помещении, где дети, родственники и друзья задержанных могли бы подождать окончания допроса или выяснения необходимых для следствия обстоятельств.
— Если позволите, мой муж тоже подъедет, — сказала Вирджиния.
— Ну что ж, в конечном итоге вашей дочери это пойдет на пользу, — сказала Ронда. — Вы поступили правильно.
Дэн Холидей стоял в общественном саду на Огелторпе-стрит и курил. Он приехал сюда, потому что знал — только здесь сможет найти ответ на свой вопрос.
Место преступления теперь стало таким же, каким было до смерти Асы Джонсона. Кто-то убрал желтую ленту. В саду маячили несколько горожан, которые лениво ковырялись на своих участках.
Холидей направился к машине. Она стояла там же, где он припарковался той ночью, когда обнаружил тело.
Он сел за руль «линкольна», докуривая сигарету. Затянулся, посмотрел на окурок, дымившийся между пальцев, и бросил его на дорогу. Сигарета не погасла, и дымок от тлеющего окурка теперь струился над асфальтом.
Холидей бросил взгляд в направлении
«Пусть растет». [41]
Именно эти слова пришли ему на ум, когда ночью мимо него проехала патрульная машина.
Холидей прищурился, глядя в никуда, думая о белом полицейском и человеке на заднем сиденье машины. Потом он увидел подвал родительского дома в Чиллуме, брата, под кайфом, длинноволосого, играющего на воображаемой гитаре, все это было так давно, что казалось почти нереальным.
— Черт меня побери, — выругался Холидей.
Он коротко рассмеялся, достал свой мобильный, визитку Реймона и набрал номер.
41
У американца эта фраза может ассоциироваться с «травкой» (с марихуаной).
— Реймон слушает.
— Джуз, это Холидей.
— Да.
— Привет, парень, я сейчас в саду на Огелторпе. У меня появилась одна мысль.
— Выкладывай, — ответил Реймон.
— Это насчет патрульной машины, которую я видел той ночью. Номер машины был четыре-шесть-один. Как в «Оушен бульваре».
Реймон молчал. Он пытался поймать мелькнувший в голове образ. Номер машины всколыхнул нечто давно забытое, словно открылась заслонка пока еще темной ячейки.
— Я вспомнил, потому что мой брат был помешан на Клэптоне, — сказал Холидей.
— Отлично, — ответил Реймон.
— Будет достаточно легко проверить журнал регистрации, верно? Посмотреть, кто брал машину с этим номером в полночь того числа.
— Если не считать, что я занят. Я прямо сейчас направляюсь в ОТП. У нас там в камере дожидается парочка «свеженьких».
— Узнай мне имя того патрульного, и мы с Т.К…
— Вы не полицейские.
— Тот коп может быть свидетелем. Ты ведь собираешься побеседовать с ним, да?
— Я да, но не ты, — ответил Реймон.
— Если ты так занят, мы с Куком, могли бы, ну… хотя бы проверить это.
— У меня сегодня дел по горло, — сказал Реймон.
— Тем более, — гнул свое Холидей.
— Нет, — ответил Реймон.
— Перезвони мне, — сказал Холидей и нажал кнопку отбоя.
Холидей вышел из машины. Закуривая новую сигарету, он думал о том, что Реймон обязательно ему позвонит. Он понял это прошлым вечером. Реймону жаль старика, и где-то в глубине души он знает, что был не прав в отношении Холидея. Он, в сущности, неплохой парень, может, излишне зажатый, но это не страшно. Он не станет препятствовать их расследованию, даже если это против правил.
Реймон позвонил через пятнадцать минут.
— Я подумал об этом, — сказал Реймон.
На самом деле он вспомнил. Самоуверенный белокурый патрульный полицейский, который вместе с остальными прибыл на место преступления. Когда приехал Реймон, он стоял неподалеку от тела Асы Джонсона, прислонившись к машине с номером 461. Он даже имя того полицейского вспомнил — Г. Дюнн. Но он не собирался рассказывать об этом Холидею. Док и старик отталкивались от эмоций и безысходности. Эмоции это, конечно, неплохо, но их безысходность беспокоила Реймона.