Ночной скиталец

Кэррол Сьюзен

— Нет, ничего такого не было, — сказала она. — Артур часто говорил о том, чтобы создать трастовый фонд для меня, но у него никогда не было времени на это.

— Не было времени?

Что-то в тоне сэра Ланселота заставило Розалин почувствовать желание защитить Артура.

— Мой умерший супруг был поглощен очень благородными делами, — гордо заявила она. — Он был преобразователем, посвятивший себя улучшению положения бедняков.

— Таких, как его собственная жена? — язвительное замечание очень сильно напоминало

то, что мог сказать Ланс Сент-Леджер.

Когда Розалин взглянула на сэра Ланселота с печальным удивлением, он мгновенно добавил:

— Простите меня, миледи. Я не намеревался выказать неуважение к вашему умершему супругу. Если мои чувства выдали меня, то лишь потому, что я забочусь о вас.

Эти слова глубоко тронули Розалин. Но она не могла позволить ему верить в то, что Артур пренебрегал ею.

Даже мысль об этом была слишком болезненной для нее.

— Я не осталась в нищете. У меня есть небольшие средства, унаследованные от моих родителей, доход почти в пятьдесят фунтов в год. И тетушки Артура очень любезно позволили мне жить с ними, хотя… — она скривилась, — я не уверена, что даже Миранда и Клотильда захотят теперь принять меня.

— Почему нет?

— Тетушки Артура никогда, на самом деле, не одобряли меня. Они всегда считали меня прискорбно легкомысленной, и это последнее несчастье только подтверждает их правоту. Если они когда-нибудь узнают, что я оказалась в постели распутника вместо того, чтобы посетить должным образом кузину Дору, как собиралась, они, вероятно, вышвырнут меня на улицу и выкинут все мои книги с легендами вслед за мной.

Она попыталась улыбнуться, но брови сэра Ланселота сошлись в одну сердитую линию.

— Нет, миледи, — запротестовал он. — Я не могу поверить, что даже самая жестокосердная из дам так бы отнеслась к вам.

— Они бы отнеслись, и я бы не винила их за это. Боюсь, я стала причиной ужасного скандала и запятнала имя Карлион.

Сэр Ланселот пробормотал что-то вполголоса. Если бы он не был ее галантным героем, Розалин бы подумала, что это было очень неджентльменское описание тетушек Артура. Рыцарь начал яростно шагать из стороны в стороны, выглядя таким взволнованным, что Розалин пожалела о том, что рассказала ему все.

У ее благородного призрака было достаточно того, что мучило его: его собственные горькие воспоминания, грехи, которые заставляли его скитаться вечно. Она не могла позволить ему добавить свои трудности к его ноше.

— Даже если тетушки Артура прогонят меня, я знаю, что буду делать, — громко заговорила Розалин, пытаясь убедить его. — Я часто думаю о том, каким образом устроиться на свой доход.

Сэр Ланселот надолго замолчал, гладя на Розалин. В его взгляде сквозило удивление.

— На пятьдесят фунтов в год, миледи?

— Конечно. Я смогу арендовать маленький коттедж, если буду очень экономной. И-и я могла бы заняться

шитьем. Я очень хорошо умею обращаться с иголкой.

Если сэр Ланселот прежде казался взволнованным, то теперь он выглядел охваченным ужасом от ее слов.

— Это то, чем занимаются бедные вдовы, разве не так? — спросила Розалин. — Я полагаю, это считается респектабельным.

— Респектабельным, возможно, но что это за чертова жизнь! — сказал Ланселот и тут же добавил: — Простите, леди, но вы не не представляете себе то, о чем говорите. Вы будете полностью изгнаны из общества, достойного вас. Никаких званых ужинов, никаких других приглашений.

— Я и сейчас не посещаю званые вечера.

— Но вы должны. Вы слишком молоды, чтобы быть совсем одной.

— У меня все еще есть мои книги, — девушка бодро улыбнулась ему. — И мои легенды.

Но вместо того, чтобы утешить его, она, казалось, только ухудшила положение. Он посмотрел на нее, рот твердо сжат, глаза наполнены чувством… вины? Но почему сэр Ланслот должен чувствовать какую-то вину по отношению к ней?

Прежде чем она смогла уловить странное выражение его глаз, ресницы опустились, скрывая их.

— Нет никакой причины для вас принимать такие радикальные решения сегодня, — прошептал призрачный рыцарь. — Вы в самом деле должны поспать сейчас. Вы выглядите невероятно усталой.

Розалин не могла отрицать это. Истощение, казалось, наконец, настигло ее. Возможно, из-за этого разговора о ее будущем, которое даже в самом оптимистичном расположении духа нельзя было назвать никак иначе, кроме как унылым.

Она забралась поглубже под одеяло. Но прежде чем закрыть глаза, бросила последний взгляд на сэра Ланселота. Он, казалось, впал в такое мрачное состояние, что она не могла не напомнить ему о его обещании.

— И вы останетесь со мной на всю ночь?

— Да, миледи, — темнота исчезла из его глаз, уступив место бесконечно нежному взгляду. — Я буду здесь, и в течение стольких ночей, сколько вы пожелаете.

Глаза Розалин расширились от восхищенного удивления.

— Это очень безрассудное обещание, — предупредила она. — Я могу пожелать очень много ночей, даже если это очень эгоистично. Но я старалась освободить вас. Вот почему я пришла на озеро сегодня ночью.

Когда эти слова привели сэра Ланселота в полное замешательство, она добавила:

— Меч, помните? Вы сказали мне, что если он вернется обратно на дно озера, вы, наконец-то, сможете обрести покой.

Ланселот отпрянул:

— У меня есть склонность говорить так много глупостей, миледи, что иногда я думаю, мне следует отрезать язык.

— Значит, даже если бы меч был Экскалибуром, и я вернула бы его обратно в зачарованное озеро, это не помогло бы вам?

— Нет, миледи, у меня уже не осталось никакой надежды на искупление, кроме…