Ночные гоцы
Шрифт:
— Пройдемте со мной, будьте добры. Ее Высочество очень занята, но милостиво согласилась даровать вам встречу.
Родни и Кэролайн молча шли длинными переходами и спускались витыми лестницами. Тяжелый желтый занавес свисал над входом в малый тронный зал.
Они остановились, и деван почтительно воскликнул:
— Ваше Королевское Высочество! К вам мисс Лэнгфорд и капитан Родни Сэвидж, Тринадцатый стрелковый полк Бенгальской туземной пехоты, на службе Достопочтенной Ост-Индской Компании!
Слова буквально источали сарказам, и, выговаривая их, он злобно косился на Родни. Кэролайн откинула занавес, высоко подняла голову и ступила внутрь. Родни собрался с силами и последовал за ней.
Внутри царил полумрак. Рани сидела в одиночестве на высокой груде подушек. Тусклая лампа на низком столике черного дерева за ее спиной высвечивала гладкие очертания ее головы. Они стояли вместе, глядя на нее, а она смотрела только на Родни. Все молчали. Он внимательно изучал ее лицо, надеясь понять хоть что-то. В посадке ее головы читалось торжество. Или это была гордость? Он не мог сказать наверняка. Очень трудно было вглядываться в ее лицо, стоя против света, но он подумал, что нежная кожа вовсе не светится счастьем, и увидел, что в ее глазах стоит печаль. Он видел, что она тщательно осматривает его разорванную одежду и покрытое ожогами лицо. Встречались ли они в городском переулке, где он поверил в ее благородную ложь? Сидела ли она вот так же на подушках, и так же горел тусклый свет, там, в шатре у водопада? Он не мог вспомнить. Она перевела взгляд на Кэролайн, и ее губы сжались. Он сознавал, что две воли выступили вперед, чтобы схватиться насмерть. Притви Чанд был прав — они были похожи.
В конце концов рани вздохнула и осведомилась:
— В чем дело?
Он позабыл, что собирался сказать. Она помогла подготовить мятеж. Честный старый раджа всегда держал данное слово, а его отец дал англичанам слово Раванов. Поэтому она убила его. Теперь он знал, о чем говорили князья на тигровой охоте, и зачем они съехались вместе. Сколько согласилось, и сколько отказалось?
Что ж, настало время торжества Шумитры — он стоял перед ней израненный и лишившийся всего. Но рядом с ним Кэролайн трясло от ярости. Ярости от нанесенного ей личного оскорбления, а не от морального возмущения изменой или страха перед будущим. Он мог только почувствовать и впитать эту ярость. Его собственная испарилась без следа, и он не собирался сражаться ни с одной из женщин. Он видел, что Шумитра смотрит на него сочувственным и озабоченным взглядом. Сказать ему было нечего.
Он повторила вопрос:
— В чем дело?
Руки у него дернулись, и он пробормотал:
— Не важно. Мой сын тяжело ранен. Мы хотели узнать, намерена ли ты нам помогать. Хотя это и не важно.
Она наклонилась вперед:
— Кто сомневается во мне? Ты, Родни? Мистер Делламэн?
— Я сомневаюсь.
Она одним движением развернулась к Кэролайн:
— Ты? Кто ты такая, чтобы сомневаться в слове княгини?
— Ты не княгиня. Ты убийца, шлюха и лгунья.
Шумитра откинулась на подушки и криво усмехнулась:
— Понимаю. Наша маленькая белая мисс наконец стала женщиной. Ради него ты с наслаждением станешь убивать, так? Бедняжка. Тебе не хватает смелости драться за то, что тебе нужно. Мне хватает. Ради Индии я убила своего мужа. Ради Индии я притворилась шлюхой. Ради Индии я лгала. Потому что я прежде всего индианка, а потом уже женщина. А ты, бедняжка, только сейчас обнаружила, что ты прежде всего женщина — и ничего больше. Первый раз всегда немного больно, верно?
— Неправда! Не смей так говорить!
Слова доносились до Родни как сквозь туман. Обе были в сотнях миль от него, поглощенные битвой, смысла которой он не понимал, и которая не имела никакого отношения к делу. Кэролайн проигрывала, потому что от ярости была не в состоянии четко выговаривать слова. Рядом с ним оказалась совсем незнакомая женщина, и он смотрел на нее в немом изумлении.
Смутно он осознал, что Шумитра повернулась к нему, и что она вне себя от бешенства:
— А ты! Прокрался сюда оскорблять меня, потому что она тебе велела! Ничтожный дурак! Слепой, жестокий и тупой дурак! Дурак-англичанин! С чего я должна помогать тебе, или твоему сыну, или этой белой крысе?
Он метнулся вперед. Глаза его загорелись сумасшедшим огнем, а голос сорвался в крик:
— Если хоть волосок упадет с головы Робина, я проломлю череп твоему сыну прямо у тебя на глазах! Богом клянусь, мы вернемся, и вернемся с огнем и мечом! Мы вас, черномазых выродков, на медленном огне поджарим. Будем вас четвертовать, вешать, кишки ваши на штыки наматывать.
Он задыхался, скаля зубы, и едва мог различить ее из-за кровавого тумана, застилавшего глаза: в этом тумане извивались, корчась в агонии, индусы, а он сам хохотал как сумасшедший, глядя на эти порожденные пыткой корчи.
Он остановился, с трудом перевел дыхание, и холодно сказал:
— Изволь отправить нас под охраной в Гондвару.
Когда он повысил голос, в комнату торопливо вбежал деван с двумя часовыми. Они встали прямо у него за спиной, но рани не обращала на них внимания. Она вскочила на ноги, зрачки у нее расширились, и теперь в ее глазах читался ужас. Он услышал, как она шепчет:
— Шиварао! Только не он!
Но потом ее снова охватила ярость, и она плюнула ему прямо в лицо.
— Слушай! Я, Шумитра Лакшми Раван, правительница при двадцать седьмом радже Кишанпура, и я говорю тебе — вы, англичане, не вернетесь. Вас выкорчуют из Индии как сорняк — без остатка. Неужто ты рассчитываешь уцелеть в Гондваре? Гондвара падет, когда настанет ее час, а следом и вся Индия.
Она понизила голос и вместо гордости ее речь налилась обидой и ядом:
— Кто ты такой, чтобы просить меня? Я тебя ненавижу. Я была бы рада, если бы вас всех перебили, но тебя — тебя бы я задушила собственными руками!
Она выбросила руку к его лицу. Кэролайн ахнула и рванулась вперед. На левой щеке рани проступили три длинных царапины и стали быстро наливаться кровью. Солдаты схватили Кэролайн и оттащили ее. В тишине рани опустилась на подушки и залилась истерическим смехом, вскрикивая и качаясь из стороны в сторону. Солдаты удерживали Кэролайн, а Родни чувствовал, что в поясницу ему уперлось дуло пистолета.
Деван сделал знак, веля всем покинуть зал, и в молчании они поднялись наверх лестницами и переходами: сначала солдат, за ним Кэролайн, потом снова солдат, и следом Родни. Деван шел последним.
На полу стояли два оплывающих светильника, отбрасывавших на потолок извивающиеся тени. Появление Родни и Кэролайн заставило все разговоры смолкнуть, а взгляды — устремиться на них. Он подождал, пока с грохотом не захлопнулась дверь, потом отошел в самый дальний угол и прошептал:
— Подойдите ко мне, пожалуйста. Это очень важно.