Ночные окна. Похищение из сарая
Шрифт:
— Ну и? — задал вопрос Левонидзе.
— Ну и появился, — расплылся в торжестве Волков-Сухоруков.
— Как он выглядит? — спросил я.
— Как сущий дьявол. Весь черный, голый, разит потом. И глаза бешеные.
— Что же ты сделал? Кинулся на него? — усмехнулся Левонидзе.
— Нет, я же не совсем дурак, правда? Помню, что он сотворил с несчастным Лазарчуком. Но по порядку. Сначала на лестнице возникла женщина в белом.
«Еще одна? — подумал я. — Сколько же их тут развелось?»
А вслух сказал:
— Сначала по лестнице должны были спуститься я и Анастасия. Это моя супруга.
— Ну да, вас я пропустил. А потом появилась эта: белый плащ, на голове то ли платок, то ли капюшон, длинная юбка. Кобылистая дама.
По описанию походило на мадам Ползункову.
— Ее я тоже не стал задерживать, — продолжил следователь. — Спустя минут пять вновь услышал шаги. Вот это уж точно был Бафомет! Существо то еще, одним словом. Я уже говорил, что он был голым и черным?
— Говорил, Вася, — кивнул Левонидзе. — А может, тебе померещилось? В темноте-то?
— У меня с собой труба ночного видения, — огрызнулся тот. — С риском для жизни я пошел за ним следом. Вы хоть представляете, какой смертельной опасности я подвергался?
— Еще бы! Ты, бяша, герой! — Эти ехидные слова Левонидзе почти совпали с другими, раздавшимися позади нас:
— Тут не пробегала моя Принцесса?
Мадам Ползункова, в белом ночном пеньюаре, будто парусник, плыла на нас и повторяла: «Кис-кис-кис!»
Бесцеремонно отодвинув Волкова-Сухорукова, стоявшего у нее на пути, она проследовала дальше и скрылась в столовой.
«Кого же тогда захватил в плен охранник?» — подумал я.
Сыщик нервозно чиркнул спичками, раскурил трубку и продолжил:
— Я крался следом, за этим Бафометом, разящим потом и кровью, пока не увидел открытую дверь в рентгеновский кабинет. Я тотчас понял, что судьба посылает мне шанс. Вот оно — лучшее место, где капкан должен захлопнуться. Я изловчился…
— Александр Анатольевич! — перебил его другой голос.
На верхней ступени лестницы стояла Нина. В бежевом свитере и светлой юбке. Она досадливо постукивала ладонью по перилам.
— Александр Анатольевич, я жду. Вы обещали почитать мне что-то из Шопенгауэра.
— Да-да, конечно, — только и оставалось сказать мне. — Позже. Сейчас я страшно занят. Еще немного терпения.
Нина недовольно, даже капризно фыркнула, повернулась и скрылась на втором этаже.
— Шопенгауэр с Кантом отдыхают, — точно так же фыркнул и Левонидзе.
А Волков-Сухоруков невозмутимо продолжил:
— Итак, я изловчился, рванул вперед и втолкнул скользкого Бафомета в этот рентгеновский кабинет. В дверь был вставлен ключ, мне оставалось лишь повернуть его — и замок защелкнулся. Преступник оказался в ловушке. Теперь нам надо только пойти и всем вместе надеть на него наручники. Основную работу за вас я уже сделал.
Сыщик самодовольно похлопал Георгия по плечу. Тот еще раз насмешливо фыркнул:
— Рентгеновский кабинет, Вася, соединяется проходной дверью с амбулаторной комнатой, — сказал он. — А оттуда выход свободный. Об этом ты не подумал?
— Да? Я и не знал… — кисло ответил Волков-Сухоруков.
— В любом случае, надо сходить и посмотреть, — предложил я.
Как мы и предполагали, ни в рентгеновском кабинете, ни в амбулаторной (дверь в которую была отворена) никого не было. Зато в коридоре нам встретился Бижуцкий в пижаме, лунатически проследовавший мимо. На нас он не обратил никакого внимания, занятый своими мыслями.
— Это не он, — тихо произнес сыщик. — Тот был выше ростом и голый.
— Если Бижуцкого раздеть, он тоже станет голым, — отозвался Георгий. — А пойдет на цыпочках — так и выше ростом.
— Нет, тот был черный и скользкий, — уперто заявил Волков-Сухоруков, а потом вцепился в мое плечо и прошипел: — Тихо! Замрите! Вот он.
С нижней лестницы, где находились спортзал, бильярдная и бассейн, поднималась, шлепая купальными тапочками, действительно голая (правда, в плавках) и дочерна загорелая фигура с махровым полотенцем на шее.
— Стоять! — заорал истошным голосом сыщик, выхватив из наплечной кобуры пистолет: — Лежать! Молчать! Не двигаться!
— Ба! Да ведь это же наш полковник, — спокойно произнес Левонидзе. — Не стреляй.
Алексей Топорков продолжал стоять с поднятыми руками.
— Какой еще полковник? — чуть ли не обиженно вопросил следователь, явно горя желанием продырявить «дичь».
— Мы тебе говорили о них — два брата, наши пациенты. — Левонидзе пришлось силой затолкать пистолет обратно в кобуру.
На лестницу выскочили некоторые из моих «гостей» со второго этажа: Стоячий, Каллистрат, Гамаюнов.
— Кто кричал? Пожар? Наводнение? — посыпались вопросы.
Алексей Топорков опустил руки, озадаченно глядя на всех нас
— Все в порядке, — сказал я. — Расходитесь по своим комнатам. Спите.
— Ну-ну! — откликнулся сверху Антон Андронович. — Уснешь тут. То гроза с молниями, то… Каллистрат, пойдем сыграем на бильярде?
— Легко, — ответствовал бомж.
— И я с вами, — сказал Гамаюнов. — Впервые у меня бессонница.
Спустя пару минут после того как они ушли вниз, я промолвил:
— Попрошу вас больше не орать в моей клинике. А тем более не размахивать пистолетом.
— Да он не заряжен, патроны еще летом кончились, — ответил Волков-Сухоруков. — А вот что ваш полковник делает тут в таком виде?