Ночные тени (сборник)
Шрифт:
Серёжа не стал и ужинать – был не голоден. Там, на даче, они два раза садились капитально к столу, но и всё остальное время он постоянно что-то жевал. Олег совал ему пакетики то с поп-корном, то с крекерами, то с крабовыми палочками, то вафельные трубочки с кремом или упаковки с балыком… Мальчик только вежливо предложил Грине самому покопаться в холодильнике, и включил телевизор. Шла какая-то музыкальная юмористическая программа. На душе было легко, радостно. И когда через время Гриня присел к нему рядышком на диван и стал расспрашивать – как, мол, ты, Серёженька,
Наутро Серёжа завёл себе даже будильник, на полвосьмого. Хотя обычно он этого не делал, учился просыпаться, как папа – по собственному желанию. Но сегодня он очень боялся проспать. Грини уже не было: раздвижное кресло сложено, бельё аккуратной стопкой – на сидении.
«Куда это он, – подумал удивлённо, – опять за грибами?»
Убедившись, что гостя точно нет в квартире – ни в ванной, ни в туалете, ни на кухне, – Серёжа быстро проверил тайники. Они оказались пусты! И дыра за бачком, и стол на балконе – ни ампул, ни ножей.
Серёжа вдруг ощутил необыкновенную лёгкость и радость. «Освобождение» – вот как называется это чувство, вспомнил он. До сих пор о таком читал только в книжках, и вот – сам испытал! Этот непонятный и неприятный человек, похоже, покинул их дом навсегда. Здорово! Скатертью ему дорога! Может, конечно, отец огорчится, что-то он там собирался о Грине и с Гриней писать. Но ничего. Он ведь не знал того, что знал Серёжа. А мальчика последние дни странные догадки посещали – временами, наплывом. Как будто Грине был нужен зачем-то именно он, Серёжа. Случайно пойманный взгляд – непонятный, с неуловимым, уплывающим выражением. В голосе приторном, дребезжащем вдруг что-то гортанное прорвётся, глубоко запрятанное. Или фраза, будто обычная: «Костерок разложить, это я умелец…» – а вот в груди, в солнечном сплетении, потянет ноющая, горячая боль… Не мог Серёжа этого объяснить и самому себе удивлялся: «Дурь какая-то! Я-то причём?» А вот не исчезала тревога так, чтоб совсем. А сегодня даже сон приснился.
Поначалу, как только лёг, он заснул мгновенно и крепко. Ещё бы! Какой круговорот энергии за день через себя пропустил – и отдал, и получил. Вот и спал счастливо, беззаботно. Но потом, уже наверное под утро, словно приоткрылась щель между явью и сном, и стали в неё просачиваться туманные тёмные сгустки, расплывчатые тени, тусклый лунный отблеск, переулки, резкие повороты. Он, Серёжа, а, может, другой мальчик, бежал, но каждый шаг давался тяжело, ноги трудно отрывались от земли, словно это было иное мощное притяжение. И был ещё страх оглянуться, увидеть что-то знакомое и страшное. А намёком на это знакомое, далеко сзади, но быстро приближаясь, дребезжал какой-то звук. Или голос?..
Серёжа не проснулся: заворочался, заметался, перевернулся на другой бок и, почти сразу, опять нырнул в крепкий сон. А когда проснулся по будильнику, в полвосьмого, помнил свой ночной кошмар очень смутно. Было лишь ощущение того, что видит он подобный сон не впервые – что-то похожее грезилось…
Но, к счастью, Гриня ушёл, испарился! Бог с ним, что в отцовской одежде! Переживём! Да и зачем о нём теперь думать – есть дела поважнее!
В окно Серёжа увидел, что Олег открывает замок гаража. Отлично, он уже готов, ждать себя не заставит. Через пять минут они уже помчат по трассе – два славных парня, верных друга, на лучшем в мире мустанге – к рыцарскому замку, к белопарусной яхте и синему морю!..
… Завтракали ребята не спеша, на травяной лужайке слева от входа в дом. Вынесли лёгкий круглый столик и два плетённых кресла. Задувал приятный ветерок. Был он лёгкий, но налетал порывами и, как будто, нёс свежесть. Олег вспомнил, что ночью слышал громовые раскаты.
– А я спал, как убитый! – похвастался Серёжа. Только под утро какая-то белиберда приснилась, вроде кошмара.
– Как раз под утро и громыхало, – объяснил ему Олег. – Часть твоего мозга, которая уже готовилась проснуться, эти звуки воспринимала и трансформировала в образы. Громкий звук – тревожный образ. Всё объяснимо, беспокоиться тебе не о чем.
– А я и не беспокоюсь. Наоборот – всё здорово! Ты не передумал, я буду сегодня капитаном?
После завтрака они немного размялись: поиграли на корте в теннис, повторили приёмы самообороны. Олег заставил Серёжу отрабатывать их по-настоящему, потом похвалил:
– У тебя отличная реакция. Я отведу тебя к своему тренеру, он из тебя сделает бойца.
Когда, наконец, прихватив кое-что из амуниции, они сбегали по косогору вниз, к причалу, Серёжа сказал:
– Знаешь, Олежа, я наверное смогу уже хоть и завтра договориться с отцом и пожить здесь, у тебя, сколько хочешь. Если ты только не передумал.
– Наоборот, я рад. Мы чудесно проведём время.
– Только вот что… У тебя здесь, наверное, взрослые парни и девушки бывают. Надо мной не будут смеяться?
Олег на минутку остановился, посмотрел на мальчика долгим, глубоким взглядом. Улыбнулся ласково:
– У меня здесь почти никто не бывает. И разве нам вдвоём с тобой плохо? Скучно?
– Вот ещё! – Серёжа зарделся от удовольствия. – Просто я подумал, что в таком замке места много, можно большую компанию разместить.
– Всё будет только наше. Развлечёмся!
Они бросили вещи на песок, пошли по деревянному причалу к яхте. По морю шли небольшие волны, судно покачивалось, парус хлопал на ветру.
– Однако… – протянул Олег. – Ветер крепчает. Гляди-ка, тучки натягивает! Отлично! Пусть пойдёт дождь.
– Попутный ветер в парус – это же хорошо!
– Конечно же хорошо! – Олег похлопал Серёжи по плечу. – Вот только мне, юнге, придётся вам, синьор капитан, помогать поактивнее. С ветром шутки плохи… И вот ещё! – Олег поглядел на бегущие по воде крутые буранчики. – Сбегай-ка, Серёжа, наверх, в дом. В гардеробе, в левом шкафу возьми две куртки-ветровки. На случай дождя. Да и брызги этот ветерок на нас не раз обрушит. С головы до ног мокрыми будем.