Ночные волки
Шрифт:
А то отнимут.
Помимо операции с Селезневым ему нужно было закончить последнюю – с самолетами.
Он заключил договор с Кенией, по которому должен был перегнать несколько самолетов «Ан-32» и «Ил-76» в эту страну. И хотя предоплата была совершена и деньги поступили на его счет, Портнов все-таки собирался выполнить свои обязательства по этому договору. Африканцы – люди непростые. Их, к сожалению, почему-то невозможно запугать. Они и в Америке достанут. Поэтому ну их к черту, пусть получат свои самолеты, тем более что Портнову они не слишком-то
Алекс вылетел в Софию, у него были полномочия подписывать кое-какие документы от имени Портнова. Этот не обманет, не станет тянуть на себя одеяло. За Алекса Портнов был спокоен. И не только потому, что тот был ему на словах безгранично предан. У Алекса в Штатах родственники, он слишком их любит, чтобы портить отношения с Портновым. Нет, здесь все в порядке. Сочетание кнута и пряника и в этом случае не подводило Феликса Портнова.
Он не случайно отправил Алекса в Софию. Как только Алекс подпишет там очередной договор, Портнов начнет операцию по своему отъезду из этой страны. Свой отъезд он тоже называл операцией и придавал ей сейчас очень большое значение.
Он не мог не понимать, что за ним следят, что его пасут все, кто только может. Но у них нет прямых доказательств, поэтому они не торопятся. Они ждут. Но выжидает и он, Портнов. И делает это блистательно.
Он давно понял, что если хочешь чего-то здесь, в России, добиться, то должен уметь балансировать. Ходить по проволоке. По тонкому льду. По линии огня. Действовать на грани фола, как говорится. Чтобы им, этим легавым, и хотелось его арестовать и чтобы в то же время у них для этого были руки коротки. Конечно, наверху у него есть, кто может заступиться в трудную минуту, но он, Портнов, не должен на них полагаться на все сто, если хочет выйти сухим из воды. «Товарищи» эти достаточно трусливы и могут «сдать» его при опасном повороте событий. Нет, надеяться нужно только на самого себя.
Поэтому он будет идти по краю до самого последнего момента. А когда этот момент наступит – просто исчезнет. Он знает, как это сделать. Именно это он и называл операцией по отъезду.
Личный самолет Портнова был готов к отлету. Но Алекс на нем не полетел.
В последнее время он чувствовал в себе что-то нехорошее – какое-то постоянное беспокойство.
Что– то должно было произойти. Старался не верить своим ощущениям, плюнуть на все, но тревога не оставляла.
В самый последний момент он отказался от полета.
Макс Кей, который сопровождал Алекса, точнее, должен был сопровождать, несказанно удивился:
– С ума сошел?
– Не полечу, – упрямо проговорил Алекс. – Лети сам. Не могу.
– Мне придется доложить шефу.
– Я прилечу завтра. Или вечером.
– Да что с тобой?
– Не знаю. Плохо мне.
– Так не годится, Алекс. – Макс ничего не понимал. – Что за детский сад?
– Лети, Макс, – сказал ему Алекс. – Ты же меня знаешь – это не капризы. Скажи там, что я прилечу вечером. На рейсовом самолете.
Макс был ошеломлен. Этого не могло быть. Алекс давно уже в организации. Он знает, что может последовать за такое самовольство.
– Ты сошел с ума, – повторил он.
После того как самолет взлетел, Алекс почувствовал, что стал понемногу успокаиваться. Он ни за что никому не признался бы, в чем истинная причина его отказа от полета. Это было больше, чем предчувствие. Он был переполнен чем-то таким, чему не мог найти объяснения.
Он не вылетел в Софию и знал, что за это Портнов разорвет его на мелкие кусочки. И все-таки не раскаивался.
Он отправился в Шереметьево.
Ему повезло. Через час вылетал самолет на Софию. И он без труда приобрел билет.
Алекс уже совсем успокоился. Ничего страшного не произошло, думал он. Я опоздаю всего на три-четыре часа. А Портнов…
Как– нибудь отбрешусь, думал Алекс. Главное -сделать дело. Победителей не судят. В крайнем случае расскажу про свои страхи.
Авось пронесет.
Полет проходил нормально. Макса только беспокоило непонятное поведение Алекса. Макс всегда волновался, когда чего-то недопонимал. А поведение Алекса выходило за всякие рамки. Он просто не должен был себя вести так, он должен был хоть что-то объяснить.
Вдруг Макс подскочил в кресле, опустился и обмяк.
– Не это… – прошептал он. – Нет, только не это.
С этой минуты он потерял покой. Смотрел на часы в ожидании той минуты, когда самолет коснется шасси бетонной полосы. Он ждал этой минуты как своего спасения. Он просто подыхал от смертельного ужаса.
– Нет, – шептал он, – они не могут так поступить со мной.
И когда наконец самолет пошел на посадку, Макс вцепился побелевшими от напряжения пальцами в подлокотники кресла и закрыл глаза.
Самолет дернулся, ударился шасси о взлетно-посадочную полосу и помчался по ней. Макс Кей вытер выступившую на лбу испарину.
– Слава Богу! – прошептал он.
И в этот момент мчавшийся по полосе самолет взорвался.
Высоко в небо взметнулся столб огня, и далеко окрест посыпались обломки самолета и останки тех, кто находился в нем.
Собрать эти куски в единое целое не удалось бы никому.
Даже Господу Богу.
О взрыве Алекс узнал не сразу, по прибытии в аэропорт Софии. Перед вылетом из Москвы он дал телеграмму, в которой сообщил, что Макс вылетел, как и было условлено, а он вынужден лететь рейсовым самолетом, и просил его встретить.
Двое представительных мужчин встретили его, проводили до машины и устроились на заднем сиденье.
– Макса встретили? – не поворачиваясь к ним, спросил Алекс.
Мужчины молчали. Алекс понял, что все происходящее нравится ему все меньше и меньше.
– Почему вы не отвечаете? – спросил он.
Вместо ответа на его вопрос один из них спросил:
– Скажите, Алекс, почему вы не полетели с Максом?
– А в чем дело? Почему я должен перед вами отчитываться?
– Самолет, на котором прилетел Макс, взорвался при посадке.