Ноев ковчег доктора Толмачевой
Шрифт:
– Ой, отстань сейчас, – буркнул Аркадий и скрылся в ординаторской.
Маша и Дорн посидели еще некоторое время молча.
– Все-таки я не понимаю, зачем ты его терпишь, – наконец сказал Владик и снова попытался ее обнять.
– Послушай, – Маша вывернулась из-под его руки и заглянула ему в глаза. – А ты не боишься, что я тоже могу забеременеть?
«Все-таки знает! – прошелестело в мозгу у Дорна. – И что я должен ей ответить?»
– Что ты молчишь?
– А как я должен тебе ответить?
– Не знаю.
Он встал и подошел к окну, посмотрел на часы.
– Темно. Практически ночь. Нисколько не светлее, хотя уже почти весна. И снегу полно. Не люблю зиму. Холодно.
Маша отозвалась:
– Конечно, уже десять.
– Ты не торопишься домой?
Она пожала плечами.
– Меня, кроме отца, никто не ждет. А он сейчас за границей.
– А мама?
– И она тоже за границей. Только в другой стране.
– С кем же ты живешь?
Маша улыбнулась.
– С нянькой. Она меня с детства воспитывала.
Дорн помолчал, подумал: «Может, снова на диван?» – но сказать побоялся.
– Хочешь, я тебя отвезу?
– Отвези.
«Нет, совпадение. Она ничего не знает».
Маша открыла шкаф, достала шубку.
– Так ты мне не ответил...
– Насчет чего? – Он притворился, что забыл.
Смотрясь в зеркало, она спросила из глубины стекла:
– Насчет моей беременности. Я тоже могу остаться одна?
«Знает!» – похолодело у Дорна.
– Жизнь – такая сложная штука, – промямлил он.
Маша повернулась к нему лицом и медленно проговорила:
– Знаешь, ты поезжай домой один.
Он спросил:
– А ты?
– А я поеду с водителем. Отец позаботился, чтобы я не ездила в метро.
– Это правильно. Ценных людей надо беречь, – пробормотал Владик, стараясь перевести все в шутку.
– Бесценных. Каковыми мы тут все являемся, – металлическим голосом сказала Маша, взяла свою сумку и открыла дверь кабинета, выпуская Дорна.
Он неуверенно помялся, не зная, что сказать на прощание.
Маша заперла кабинет и прошла к лифту.
– Добрый вечер, Владислав Федорович! Дежурите? – высунулась из лифта рыжеволосая бодрая старуха с ярко накрашенными губами.
– Добрый вечер, Генриетта Львовна! – обрадовался Дорн: при лифтерше не надо говорить ничего личного.
Маша вошла в лифт, двери за ней закрылись, Владик тоже пошел собираться домой и весь путь от лифта до ординаторской не мог отделаться от мысли, что вообще, конечно, Маша – неплохая девушка, но уж больно короткие у нее ноги и маленькая грудь.
8
На следующее утро Азарцев опять куда-то исчез. Тина слышала сквозь сон, как он вывел погулять Сеню. «Мало ли что, сейчас вернется», – подумала она и заснула снова. Сон для нее теперь стал блаженством. Она старалась даже не вспоминать то ужасное время, когда она не спала неделями – изматывающая бессонница исчезла вместе с болезнью. Только после того, как она излечилась, Тина поняла, что большинство людей даже не понимает, какое это благо – здоровый сон. Плюхнуться в постель и очнуться только утром.
Вот и она теперь окончательно проснулась, потянулась в постели и ощутила, что в квартире одна. На всякий случай позвала:
– Володя?
Взглянула на часы. Еще очень рано. Куда же Азарцев мог деться? И тут она вспомнила. Конечно, он все-таки ушел туда. А может, не туда? Куда-нибудь в другое место. Она ведь его даже по-человечески не выслушала...
Тина вскочила с постели – тут же заныл прооперированный бок. Плевать на бок. Как она не смогла подобрать правильные слова, чтобы убедить Володю!
Целый день Валентина Николаевна не могла найти себе места. И Сеня вздыхал, и мышонок Ризкин, нахохлившись, засел в своей клетке и не спешил выйти погулять.
«Почему, почему я проспала! – корила себя Тина. – Конечно, он ушел на кладбище. Я даже не знаю, где эта мастерская! Никак нельзя его было туда отпускать!»
Чтобы отвлечься, она вымыла полы, вытерла пыль, протерла и отполировала ирисы в дверцах шкафа и почистила синюю вазу с петухами. В общем, вылизала квартиру до немыслимого блеска. Азарцев все не приходил. К девяти вечера Тина готова была бежать обследовать по очереди все московские кладбища. Но вот раздался долгожданный звонок.
«Господи, сделай так, чтобы с ним ничего не случилось! – прошептала про себя Тина и со смятением открыла. – Вдруг это не он? Вдруг пришли сказать, что...»
Азарцев стоял в дверях с настороженным видом, держа руки в карманах.
– Володя! – Тина осеклась, и все придуманные ею доводы и упреки разом улетучились. – Как я рада, что ты пришел!
– Хм, и не будешь ругаться? – Он стоял в коридоре и недоверчиво смотрел на нее.
– Честное слово, не буду, только входи!
Он снял куртку и снова сказал «Хм!». Еще подумал и добавил:
– А моя бывшая жена меня бы убила за то, что ушел.
Тина помолчала, а потом негромко сказала, осторожно заглянув ему в глаза:
– Володя, давай не будем говорить о твоей бывшей жене. У нее ведь без тебя все в порядке?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Я не спрашивал у Оли.
Но Тина уже не дослушала его ответ.
– Иди скорей есть. Ты ведь ушел без завтрака. Не умер с голоду?
Он улыбнулся – как всегда, не раскрывая губ.