Ноев ковчег доктора Толмачевой
Шрифт:
– Муж, – ответила Райка и схватилась за живот. – Ой-ой-ой, схватка началась!
– Тише, спокойно. Лежи на спине, старайся ровно дышать. Если будешь задерживать дыхание, ребенок будет испытывать гипоксию. А это не нужно.
По коридору протопало несколько человек.
– Где у нас роженица?
Боевого вида женщина-врач решительно вошла в комнату. За ней вошел фельдшер, и заглянула уборщица.
– Что это у вас? Воды? – спросила доктор, кивнув на лужу на полу.
– Это из ведра, – сказала Маша. – Но воды из плодного пузыря, по всей видимости, тоже отошли.
– Давно?
– Примерно полчаса назад.
Доктор приложила к Райкиному животу акушерскую трубочку.
– Живой! Хороший. Сердцебиение ровное. Смотреть не буду, поехали!
Уборщица принесла Райкину одежду. Маша проводила их до лифта.
– Вы куда нашу девушку повезете?
– В дежурный. Недалеко. Девушку вашу в патологию будут класть, а это хорошо. Я перед вами одну роженицу уже туда отвезла. Там сегодня очень хороший доктор дежурит. Борис Яковлевич Ливенсон. Вы не волнуйтесь. У него почти всегда все бывает хорошо.
– Ну, дай бог.
Они уехали. Уборщица вымыла в Машином кабинете пол. Маша стала собираться домой. «Не надо было мыть, – вдруг вспомнила она. – Не моют полы, когда уезжают. Бабушка говорила, к покойнику».
Уборщица ушла, гремя ведрами.
«Да, я же не позвонила родственникам!» – вдруг вспомнила Маша. Она вызвала записанный на телефон номер. Потянулись длинные гудки.
– Алло? – раздался в аппарате знакомый голос.
– Владик? – еще не веря своим ушам, переспросила Маша.
– Да, Маша. Я тебя слушаю.
Маша потеряла дар речи.
– Ты уже дома? – зачем-то спросила она.
– В чем дело, Маша? Что-нибудь случилось?
– Случилось, – сказала она. – Видишь ли, у твоей жены здесь, в отделении, отошли воды и начались схватки. Она просила тебе передать...
– Ну, так я и знал, что эта идиотка доходится на работу, – вырвалось у Дорна.
– Я вызвала «Скорую помощь». – Голос у Маши стал спокойным и холодным. – Ее повезли в роддом. Не беспокойся, сегодня дежурит хороший врач. С твоей женой и ребенком не должно ничего случиться.
– Маша, это недоразумение, – начал Дорн. – Я приеду и все тебе объясню...
– Не надо ничего объяснять. Меня это не касается, – отрезала Маша и нажала на кнопку. – Ну, вот и обнаружился покойничек, – сказала она вслух и бросила телефон в сумку. – Умерла любовь.
Утром Владик не появился на работе. Не позвонил и не предупредил. Маша вызвала Барашкова.
– Не знаете, что случилось?
Он пожал плечами.
– Не знаю.
– Ну, позвоните в роддом, хоть будем в курсе.
Барашков позвонил. Ответил ему приятный мужской голос. Барашков извинился, представился.
– Чем могу быть полезен, коллега? – Судя по голосу, у мужчины было хорошее настроение.
– Из нашего отделения по «Скорой» вчера вечером к вам должна была поступить медсестра. Я хочу узнать, как ее состояние. Родила?
– Родила. У нас все рожают. Приходите, мы и вам поможем родить, – мужчина с бархатным голосом словно напевал. – Я как раз дежурил сегодня ночью. Ребеночек вполне доношен, хороший жизнеспособный младенец.
– Девочка или мальчик? – спросила со своего места Мышка. Она слышала весь разговор.
– Мальчик.
– А роженица? – спросила Маша.
– Тоже вполне, – ответил врач. – Беспокойства не вызывает.
– Спасибо вам, доктор.
– Приятно, когда коллектив заботится о сотрудниках.
Доктор отключился, и Барашков повесил трубку.
– Ну вот. У нас мальчик. Муси-пуси, – сделал Маше «козу» Аркадий.
– Ну, слава богу.
Аркадий помолчал.
– Ну что ж, с Дорна причитается.
Мышка села к компьютеру.
– Угу.
Аркадий посмотрел на нее, помолчал, пожал плечами и вышел из кабинета. Мышка подождала, пока он ушел, встала, прошлась по кабинету. «Послать, что ли, еще за одним тортом? – Она представила, как разлетаются по столу белые ошметки. – А что, очень помогает».
На следующий день Аркадий внезапно подал заявление об уходе.
– В чем дело, почему?
– Возвращаюсь в реанимацию. В другую больницу.
– Но там зарплата будет ниже.
– Ничего, проживу.
– Вы чего-то не договариваете...
– Маша, – Барашков остановился напротив нее и выкатил глаза, – я больше не могу у тебя работать.
– Но почему?
– Маша, я врач. Я хочу лечить, хочу, чтоб была суета, маета, больные, интересные случаи и все то, что было у нас раньше. Я здесь деградирую. Мне осточертело ругаться с Дорном, Кстати, где он второй день? В общем, извини, подпиши заявление.
Она села за свой стол, взяла красивую ручку с золотым пером.
– Давайте.
Он подозрительно посмотрел на нее. Маша быстро подписала заявление и отдала.
– Спасибо вам за работу, Аркадий Петрович. Я надеюсь...
– Не надейся. Я не вернусь.
– Вы не дослушали... Я надеюсь, что, если когда-нибудь я попрошусь к вам на работу, вы мне не откажете.
Он постоял, посмотрел на нее, помолчал.
– Что, тебя тоже это все достало?
Она подумала.
– Я сказала гипотетически.
– А-а... – Барашков повернулся и пошел к двери. – Ну, тогда и я тоже гипотетически предположил.