Номенклатор. Книга первая
Шрифт:
– Всё так? – задался вопросом Аверьян. И, конечно, всё не так, и теперь все вопросы со стороны Апетитии и Аверьяна к мангону, кто, как ими видится, человек не самонадеянный, а с пониманием того, что матрону перед лицом её супруга нужно беспримерно уважать и указывать ей всякое почтение, в том числе делая послабления в деле понижения ценника на свой товар. – К тому же, – приводит убедительный аргумент Аверьян, – мы покупает у тебя ни одного Намидия, а оптом, плюсуя к нему Критоса, тем самым избавляя тебя от стольких проблем, кои на твою голову обязательно посыпаются, если ты оставишь у себя такого смутьяна.
А вот на чём в итоге они порешили, то это всё осталось за пределами ушей и спин, ушедших от этого места торгов Публия и Кезона, а также Это'та.
Глава 4
На пути к новой цели.
Гистрион и мим в одном лице Генезий и Цецина Порций в другом лице.
Аппендицит Полибий, документалист.
Цецина Порций, кандидат, и Аппий Визалий, сторона спора.
– Это'т, ты проявил нынче поистине большую изобретательность, проницательность и выдумку, чем завоевал в нас воодушевление разума, а к тебе чуть ли не доверие. И исходя из этого, вот что мне решилось. Веди нас туда, куда нас ведёт путь свершений. – Обратился вот так эпически к Это'ту Публий, как только они миновали пределы рынка и остановились в тени деревьев небольшой рощицы, примыкающей к стенному ограждению рынка, чтобы перевести дух, вздохнув более свежего воздуха и решить вопрос, куда дальше путь держать.
Это'т в свою очередь серьёзно подходит к этому озвученному Публием предложению. А это значит в его случае, что он не будет спешить с ответом, а думающим лицом окинет взглядом стоящих перед ним людей, в чьём услужении и подчинении по своим стечениям обстоятельств и манёврам случая он с некоторых пор оказался, затем, судя по его неизменившемуся нисколько лицу, ничего в них для себя приметного не обнаружив, отвернётся от них в сторону от них и начнёт смущать их терпение и взгляды своим беззаботным и беспечным видом, глазом меряя прилежащую округу.
При виде чего Кезон, а в его глазах такое беспринципное и неблагодарное поведение Это'та видится, как ещё хуже, и он готов в любой момент не стерпеть всего этого, не дожидаясь объяснений Это'та этому своему, по мнению того же Кезона, непростительному поведению, кто непревзойдённый мастер объяснять необъяснимое и убеждать тебя в этом, уже было собрался цыкнуть и напомнить Это'ту о том, о чём он делает такой вид, что забыл – на правду жизни, а не на её иллюзию, а именно на то, что он у них в долгу, а не они перед ним, а это значит, что они от него ожидают расплаты, а не наоборот, но тут Кезону в голову вдруг приходит удивительная мысль, где Это'т, прочитал все эти его неудовольствия в голове, да и подловил его на этом, обратившись к нему. – Вот ты, Кезон, и ожидаешь, как и настаивал на этом.
И Кезон застыл ещё крепче на месте, всё больше удивляясь умению Это'та так всё вывернуть и поставить его на место. Здесь Кезон хотел, но отчего-то не смог перенаправить своё неудовольствие в сторону Публия, кто прежде всего и него выступил инициатором решения, выкупить Это'та, чьё приобретение ему с самого начала не давало покоя и вызывало в нём тревожное чувство беспокойства – как есть, навлечёт он на нас неприятности. А сейчас Публий даёт столько воли Это'ту, что Кезон начинает хмуриться в сторону Публия, ведущего себя так неразумно, хоть и объяснимо с его точки зрения, приобретателя собственности – хочет на деле проверить, всё ли в Это'те отвечает заявленному и самому надуманному и предположенному.
А между тем Это'т, вдоволь наглядевшись по сторонам, что ему было в новинку в своём новом качестве, без стягивающих ноги кандалов, вернулся обратно к ожидающим его ответа Кезону и Публию, да и не ограничился простым ответом, пустившись во вдумчивые рассуждения на ходу.
– Пойти в таверну, это первое, что напрашивается на язык, и внутри тебя вроде как всё поддерживает этот вариант выбора нами дальнейшего пути, но наши ноги туда и сами, без моего участия приведут. – Вполне здраво рассудил Это'т, с чем и не поспоришь. – Из-за чего, как я полагаю, вам хочется услышать от меня иного рода предложение, которое привело бы вас к другому насыщению. – И опять достойно мыслит Это'т. – Что ж, я готов этому поспособствовать. – Говорит он. – Но прежде, я должен задать вам один всего лишь вопрос, чтобы узнать путь вашего сердца. – Сказал Это'т и внимательно, в ожидании ответа посмотрел на Публия.
– Задавай. – Последовал ответ Публия.
– Тогда ответь. Кто тебе в моём лице нужен. – Не сводя своего взгляда с Публия, заговорил Это'т. – Человек во всём предсказуемый, кто и шага в сторону не сделает без на то твоего ведома и позволения, и оттого его путь будет отмерен и предначертан твоими пожеланиями – а это путь самый обыденный и житейский: следовать своим инстинктам, естеству и благополучию – для начала в таверну или термополию. И это путь раба, кем я сейчас невольно считаюсь. Или же тебя влечёт ко всему неизведанному и только твоим своенравием предполагаемому. Где перед тобой встанет даже не дорога в непознанное ни одним только умом, а это будет путь к этому неизведанному лицезрению жизни через ощупь сердца и стремление оседлать мечту. И если тебя к этому влечёт с той самой неосознанностью, подразумевающей твоё настоящее я, и это всё не даёт тебе быть спокойным, то тогда…– Это'т на этом месте замолкает, многозначительно смотря на Публия.
И Публий ответил этому направленному на него ожиданию Это'та. – Я готов над этим вопросом подумать Это'т, пока что мой именной раб, но с перспективой на другое будущее. – С понимающей улыбкой проговорил Публий. – Так куда нас приведёт второй путь? – спросил Публий.
– К книгам Сивилл, с их предсказаниями и пророчествами. Но только к настоящим, а не к тем подделкам, которые здесь продают на каждом шагу. – Проговорил Это'т. Чем вызвал потемнение в лице Кезона, тут же выступившего вперёд и грозно заявившего. – А тебе разве неизвестно, что грозит тому, кто даже вслух выразит не благочестие в их сторону. – И по Это'ту не поймёшь, известно ли ему та опасность, которая не просто грозит, а она материализуется очень быстро для тех, кто решит обратить свой взор в сторону этих таинственных книг, кои приобрели для себя столь священное значение, и не является ли это его столь дерзкое предложение, грозящее Публию не одними только неприятностями, а такое дело ему грозит потерей своей головы без остатка, частью его плана по проверке Публия в им сделанном выборе второго пути. Где он не будет полагаться на житейское здравомыслие и рассудительность, а бросив им вызов, будет жить…скажем так, против бытового течения жизни.
А между тем, Это'ту неуспевается дать ответ Кезону, как в разговор вмешивается Публий, задав вопрос. – И что это за книги? – Что вызывает неподдельное удивление у Это'та, как и у Кезона, не ожидавших от Публия услышать таких не знаний того, что все знают.
– Не знаешь!? – с удивлением спросил и посмотрел на Публия Это'т. И не дожидаясь от него ответа, пустился в разъяснение, с целью убрать эту досадную оплошность и прорехи в воспитании и образовании Публия. – Их история появления, как и должно для таких скрижалей истин, несущих могущество и власть для их обладателей, окутана мраком тайн, домыслов и мифического происхождения. – Сделал предисловие Это'т, интонацией своего голоса, с привлечением мимики лица, охудожествив его. Здесь он сделал кульминационную паузу для повышения внимания к себе и своему рассказу, и принялся рассказывать не всем, как сейчас выяснилось, известную легенду о появлении книг Сивилл.
– Некая старуха, явившись в Рим, предложила царю Тарквинию Гордому купить у неё эти книги за огромную цену, за 300 золотых филиппов. – Начал рассказывать Это'т. – Когда же царь отказался, старуха сожгла три из них. Затем она предложила ему купить оставшиеся шесть за ту же цену и, вновь получив отказ (царь посчитал её безумной), сожгла ещё три книги. Тогда царь по совету авгуров купил уцелевшие книги за первоначальную цену и назначил двух мужей (дуумвиров), поручив им охрану книг. – Это'т посмотрел на Публия и добавил. – Сейчас книги хранятся в каменном ящике под сводом храма Юпитера Капитолийского и считаются тайными. Для обращения к ним требуется специальное постановление сената. – На этом моменте возникла тяжёлая пауза, где никто не знал, как реагировать на этот рассказ Это'та, не совсем отчётливо и, может быть, не желая понимать того, к чему он вообще об этом рассказал и завёл рассказ об этих книгах, близость к которым ведёт к стольким опасностям для своей жизни.