Нора Робертс. "Рожденная в грехе"
Шрифт:
– Обязательно скажите мне, когда что-нибудь узнаете, - Брианна была непреклонна.
– Как бы там ни было, не тревожься раньше времени, - Мэгги окинула взглядом комнату и снова заулыбалась.
– Что, если мы отнесем немного цветов домой, Бри? Когда вы с дочкой вернетесь, они будут вас ждать.
Брианна с трудом удержалась, чтобы не задать еще пару вопросов, которые не давали ей покоя. Ответы на них никак не находились.
– Буду вам признательна. Грей слегка перестарался.
– Какие еще будут пожелания, Брианна?
– Роган весело принял из
– Тортик принести?
Брианна опустила глаза и покраснела, увидев, что съела все до крошки.
– Спасибо, но, думаю, мне пока хватит. Идите оба домой, вам надо отдохнуть и выспаться.
– Что мы и сделаем. Я позвоню, - пообещала Мэгги. Как только они с Роганом вышли, ее снова охватило беспокойство.
– Зря она так надеется и верит, что эта заблудшая сестричка кинется в ее распростертые объятья.
– И в этом - она вся, Мэгги.
– Святая Брианна, - вздохнула Мэгги.
– Будет жаль ее, если вся эта история плохо кончится. Ты не представляешь, как глубоко она переживает, какие строит воздушные замки. Пусть я не права, но готова проклинать судьбу за то, что она вообще нашла эти письма.
– Да не волнуйся ты так, - Рогану пришлось локтем нажать кнопку лифта, - Мэгги так беспокоилась, что не замечала ничего вокруг.
– Мои волнения - как раз не проблема, - пробурчала Мэгги.
– А вот у нее теперь ребенок, ей бы о нем беспокоиться, а она нашла себе головную боль. Да еще Грей, наверное, через несколько месяцев отправится в свое книжное турне.
– Я думал, он его отменил, - Роган подправил растрепавшуюся охапку цветов.
– Он и хотел, так ведь она и слышать не желает: ничто, по ее мнению, не должно мешать работе мужа.
– Мэгги сердито хмурила брови в ожидании лифта.
– Как можно быть такой самоуверенной? Думать, что так легко одной справиться с ребенком, с гостиницей, этими чертовыми постояльцами и еще заварить кашу с госпожой Амандой Доуэрти Бодин?
– У Брианны хватит духу, чтобы решить все проблемы, нам ли с тобой не знать. Ты ведь и сама такая же.
Мэгги собиралась возразить и подняла глаза на мужа. Но, увидев нежную улыбку, смягчилась.
– Может, ты и прав.
– Тут же лукаво посмотрела и добавила: - Ну, хоть в чем-то.
– Слегка успокоившись, взяла у Рогана часть цветов.
– В конце концов, не стоит портить такой чудесный день размышлениями о том, чего может и не быть вовсе. У нас с тобой замечательная племянница, Суини!
– И то, правда. Мне думается, у нее твой подбородок, Маргарет Мэри.
– Мне тоже так показалось.
– Мэгги шагнула в лифт вместе с Роганом. Как это просто, подумалось ей, - забыть о боли и помнить только о радости.
– А еще я подумала, что Лайам уже делает первые шаги, и пора бы кое-чем заняться, чтобы подарить ему братика или сестричку.
Роган усмехнулся и сквозь нарциссы дотянулся поцелуем до жены.
– Я тоже так подумал.
ГЛАВА 3
" Я
Шаннон знала, что слова священника призваны успокоить, облегчить боль, может быть, даже воодушевить. Ясным весенним днем над могилой матери читали поминальную молитву. Слова молитвы доносились до нее и во время траурной мессы в залитой солнцем, переполненной народом церкви. Слова, знакомые с юности.
Она преклоняла колени, вставала и садилась, даже вторила словам, бессознательно повинуясь обряду. Но вот, ни успокоения, ни облегчения, ни воодушевления Шаннон не чувствовала.
Зрелище было более чем реальным и отнюдь не напоминало сон: священник в черном одеянии, с бархатистым баритоном, десятки и десятки скорбящих родственников и близких; ослепительный солнечный свет, отраженный в медных ручках гроба, утопающего в цветах, рыдания людей и щебетание птиц.
Шаннон хоронила мать.
Рядом со свежей могилой - заботливо ухоженный холмик и надгробие, в память - до чего же она еще была свежа, эта память!
– о человеке, которого всю жизнь она считала отцом.
Полагалось плакать, но слезы иссякли; полагалось молиться - в голове не было ни единой молитвы.
Стоя и слушая, как голос священника разрезает чистый весенний воздух, Шаннон думала о своем: вспоминала, как вошла в гостиную, все еще пылая от гнева.
В тот миг она подумала: мать спит. Но разбудить ее нужно было немедля - столько важных вопросов накопилось в голове. Помнит, что пыталась сделать это осторожно. Слава Богу, хватило ума проявить осторожность. Но мать не проснулась, даже не пошевелилась.
Тогда Шаннон обуял ужас. Она схватила мать за плечи, затрясла ее - какая уже там была осторожность! - кричала, молила. Внезапно случился приступ истерии - оцепенение, ступор - благо, ненадолго. Следом - отчаянный вызов скорой, спешная транспортировка в больницу, и долгое томительное ожидание.
Но вот уже и нечего ждать. Аманда умерла, не выходя из комы. Теперь она будет жить вечно, так сказал священник. И все, как один, говорили о милости божьей: и доктор, и медицинские сестры, - проявили необыкновенную чуткость. Друзья, соседи, - и те звонили и говорили о милости божьей. Аманде не пришлось страдать и терпеть боль в последние сорок восемь часов. Когда тело и мозг отключились, она просто спала.
Только живые должны страдать, - думала Шаннон, - тащить на себе груз вины и горьких сожалений, решать головоломки.
– Теперь они с Колином вместе, - тихо произнес кто-то рядом.
Она очнулась и увидела, что все закончилось. Люди вереницей подходили к ней. И снова - слова скорби, сострадания и сожаления, - те же, что звучали в ритуальном зале.
Многие, конечно, сейчас вернутся в дом. "Хорошо, что удалось все как следует подготовить, учесть важные в таких случаях детали", - машинально кивая головой и принимая соболезнования, думала Шаннон.