Норби
Шрифт:
– Oh, Nice, о-oh! – сообщил я проводнику и радостно улыбнулся. Тот сонно моргнул в ответ. В Ниццу поезд прибывал поздним утром, сейчас же за окнами поезда еле проступал рассвет. Горы остались позади, мы сворачивали к морю.
– Oh, Nice, о-oh! – повторил я, нагнетая энтузиазм, после чего потряс чемоданом. Проводник, просыпаясь на ходу, принялся многословно объяснять на непонятном мне французском, что до конечного пункта еще ехать и ехать, а сейчас будет никак не Ницца, а просто небольшая станция, стоянка всего три минуты.
Я оскалил зубы и всучил ему купюру покрупнее.
– Nice!!!
Старичок-сосед мирно спал.
Бутылку виски я оставил соседу на память.
– Oh, Nice, о-oh!
Последний раз я повторил это, уже ступив на пустую платформу, поеживаясь от холодного утреннего ветра. Подождав, пока поезд уедет, я оглянулся и, не заметив никого, кроме железнодорожника с жезлом, взял чемодан и побрел мимо здания станции, еще закрытой в столь ранний час. За ней обнаружилась привокзальная площадь, на которой скучало одинокое такси.
Водитель мирно дремал, проснувшись же, вначале не поверил своим глазам. Улыбаться я не стал, ранний пассажир и без того подарок. Достал карту, развернул.
– Есть возможность заработать, мсье.
– О! – очнулся тот. – Вы американец?
8
За ужином Оскар Стефан Сторсон упорно молчал, и только получив свою чашку макиато (третья кнопка в последнем ряду) задумчиво молвил, размешивая ложечкой сахар.
– Аналитик меня поправил, дамы и господа. У Сталина все же преимущество, пусть и не решающее.
Мара и Антек переглянулись. О чем речь, понятно. Только.
– Аналитик – это кто? – не сдержался бывший гимназист.
«Шеф» наставительно поднял палец.
– Что! Механизм, умеющий делать правильные выводы. Вроде арифмометра, но слегка посложнее.
Антек сглотнул.
– Он. Он думает?
Оскар Стефан Сторсон негромко рассмеялся.
– Как сказал один ваш ученый-биолог, машина не должна думать, машина должна ездить. [33] Герр Антек! Думающие машины – в книжках для подростков. Но для правильных выводов требуется учет огромного числа данных, и механизм с этим справится лучше, чем тысяча математиков. У вас такие машины тоже имеются, в Британии, к примеру.
33
33. По легенде слова академика Лысенко.
Антек понимал, что самое время прикусить язык, но вновь не выдержал.
– У нас, значит. А у вас, это где? На другой планете?
Швед (да швед ли?) невозмутимо кивнул.
– Да, на Клеменции. Я думал, герр Антек, что вы спросите об этом еще вчера.
– Шеф! – осторожно проговорила Мара. – Название.
– Лучше не поминать вслух, – подхватил тот. – Мое нынешнее начальство ничем не отличается от начальства прежнего. Если я скажу не «Клеменция», а «Аргентина», что-нибудь изменится? Так вот, аналитик выдал расклад, по которому Сталин Польшу все-таки может додавить. Дело не в потерях и не в резервах, следует учитывать саму его личность. Для Сталина важен только результат, никакие жертвы ему не помешают. Значит, все зависит от «хоппо».
Полюбовавшись эффектом, снисходительно пояснил.
«Хоппо» – «северные», если я не забыл японский. Сторонники экспансии на север, прежде всего против СССР. Бои на Хасане показали, что Красная армия ничуть не сильнее японской, а сейчас у Номонгана японцы имеют все преимущества, включая
Антек потер лоб, пытаясь понять хотя бы половину. Его новый мир оказался очень и очень сложен. А он, горе-заговорщик, собрался ехать в Варшаву, чтобы там кого-нибудь пристрелить. И многое бы изменилось?
«Он был террорист и подпольщик».
Стрелять в этот день снова довелось, но обещанные зулусы так и не появились. Вначале мишени стояли и двигались среди травы, затем видение обрело глубину, и он оказался на крыше. Внизу – большая площадь, сразу же показавшаяся знакомой. Мишень обнаружилась на заднем сидении открытого авто.
Feuer!
Мишень не давалась, машина двигалась – прямо и зигзагами – резко тормозила, даже крутилась на месте. Но куда-то Антек все-таки попал, во всяком случае, Мара его не ругала, сказала лишь, что до зулусов ему еще далеко.
А потом она стреляла сама. Мишени были в поле, они почему-то двигались шеренгой, словно гренадеры из прошлого века. Девушка всаживала в них обойму за обоймой, мишени падали, но Антек заметил, что у него получается как бы не лучше. Зулусы Маре тоже не по плечу.
Оружие чистили вместе. В воздухе стоял запах масла и сгоревшего пороха. А потом девушка как-то резко помрачнела и ушла, даже не попрощавшись. Только за ужином и встретились.
Вечера на «Плутоне-1» были невероятно скучны. Радио имелось только в комнате с табличкой «Media communicationis», куда можно заходить только во время дежурства, патефон с пластинками отсутствовал как явление. Книги? На его вопрос девушка лишь развела руками, потом, немного подумав, ушла ненадолго и вернулась с самой настоящей книгой в твердой обложке и с картинками. Антек раскрыл, полистал. Стихи? Стихи!
Carles li reis, nostre empere magnes Set anz tuz pleins ad estet en Espaigne: Tresqu'en la mer cunquist la tere altaigne. N'i ad castel ki devant lui remaigne; Mur ne citet n'i est remes a fraindre, Fors Sarraguce, ki est en une muntaigne. [34]Сообразил, хотя и не сразу. «Песнь о Роланде»! Но. На каком языке? Это даже не французский!
Мара, невозмутимо пожав плечами, пояснила, что именно на этом не-французском «там» и пишут, и говорят. На объекте есть библиотека, в ней половина книг на нем, все прочее же на латыни.
34
(Здесь и далее перевод Ю. Корнеева.)