Норби
Шрифт:
– Лично я не начинала войну, мсье Корд. Но причину могу объяснить.
Фотографии лгали. В оранжерее среди цветов и буйной зелени меня встретила немолодая усталая женщина на последних неделях беременности, утонувшая в глубоком кресле. Не привстала, не протянула руки, просто кивнула. Ни золота, ни украшений, лишь приметное кольцо на безымянном пальце. Гиммель – две сомкнувшиеся ладони, знак вечной верности.
Мы беседовали по-французски, и я сразу заметил, что ей приходится подбирать слова. Тем лучше!
– Могу я узнать, с кем именно говорю? С курьером от Норби –
Я вновь включил аллигатора.
– Индусы назвали бы меня аватаром. Политика моей страны не зависит от конкретных личностей, мадам Веспер. Мы – не Наполеоны, мы обычные скромные парни, которые делают свою работу. На «Мэйфлауэре» каждому найдется дело.
Просочившийся безмолвный громила принес на подносе две хрустальные рюмки. Что было у мадам Веспер, я так и не понял, меня же оделили (издеваются, да?) все той же граппой. Я плеснул ее в рот, запоздало сообразив, что в оранжерее и так жарко. Орхидеи любят тепло – и по слухам не брезгуют человеческой плотью.
– Снимите пиджак, – впервые улыбнулась она. – Кстати, вы понравились моей дочери, а такое случается не часто.
Когда только успел?
– Воздержусь, мадам Веспер. Сначала пиджак, потом рубашка. Тактика интенсивного допроса! Прежде чем начать бить, человека раздевают и ставят по стойке «смирно». Когда торчишь голышом, лишние мысли быстро испаряются.
– Знаю, – спокойно кивнула она. – А потом – первая кровь, лучше всего из носа. Мсье Корд, я не убивала ваших людей. Уже полгода как меня устранили из высшего руководства Структуры. Решения принимают без моего участия.
Я вытер пот со лба и расстегнул последнюю пуговицу. Возможно и так, иначе зачем ей уезжать в забытый богом Селест? Но может, и нет, пауку совершенно ни к чему красоваться на фоне паутины.
– Скромные парни делают свою работу, мсье Корд. Но решают не они, а те, кто отдает приказы. Судьбу сегодняшней Европы определил поединок между баронетом Базилем Захароффым и полковником Эдвардом Манделом Хаузом. Двадцать лет назад мы, европейцы, победили и теперь не хотим, чтобы Штаты взяли реванш.
Надеюсь, мне удалось сохранить серьезный вид. Неужели она в такое верит? Впрочем, мадам Веспер – ученица Захароффа и по слухам даже его родственница.
– Вы хотите, чтобы Мировая война началась именно в Европе, мсье Корд. Сам континент вам пока не нужен, требуется втянуть в войну Британскую империю, на которую вы нацелились. Поэтому вы не жалели денег на Гитлера. Война уже идет, как только Вермахт перейдет польскую границу, она станет мировой. Вы-то отсидитесь за океаном.
Я решил не комментировать. Помянутый мною Наполеон однажды назвал Европу «крысиной норой». Насчет нравов и кругозора корсиканец явно угадал. Я бы мог рассказать этой мадам, кто действительно платил Гитлеру – и кто платит ему сейчас. Но… В шахматы здесь явно не играют.
– Итак, Структура помогает Польше, чтобы русские не сговорились с Гитлером и ее не поделили. Могу вас огорчить – все равно поделят, только Сталину достанется кусок поменьше. А Гитлер наверняка поймет, что им занялись всерьез и поспешит вступить в войну. Еще недавно
– Меня считают сторонницей СССР. Это не так, но без Сталина нам не победить, Рейх слишком силен. Мои коллеги рассчитывают на антигитлеровский переворот, подкармливают Германское сопротивление. А я знаю, что никакого переворота не будет, Германское сопротивление создано Генрихом Гиммлером для грядущего передела власти! А Гитлер всех обманет – и захватит Европу. Противостоять ему может только Сталин.
– Мадам Веспер, вы недооцениваете мою страну.
– Я оцениваю ее правильно. Вы создадите гигантскую армию, вооружите ее до зубов – и придете на руины.
Рядом с кофейным «Лорен-Дитрихом» я увидел, как и обещано было, красную «Лагонду Рапид». Двигатель работал, обдавая улицу сизым горьким дымом. Я хотел пройти мимо, но дверца внезапно открылась.
– Куда спешите, мистер Корд?
На этот раз Гертруда Веспер говорила по-английски. Во всяком случае, пыталась.
– В Селесте смотреть нечего, тут даже кинотеатра нет. Хотите по горам покатаемся?
Следовало промолчать и пройти мимо, но я все же не сдержался.
– С тобой за рулем? Разве что лет через пятьдесят – и на катафалке.
– Так я и знала.
Мотор умолк. Мамина дочка выбралась из авто, зябко дернула плечами.
– Вы не представляете, как здесь тоскливо, мистер Корд! Если бы не мама. Дальше по улице есть маленький ресторан.
Я хотел поинтересоваться, как к этому отнесется мадам Веспер, но сказал совсем другое.
– Можешь рассчитывать только на молочный коктейль.
2
Включение! Переключатель вправо и до упора. Синяя лампочка. Есть!
Проверка двигателей. Кнопка № 2, оранжевая. Нет, зеленая, оранжевая это № 4. Итак, проверка. Есть! Сейчас должен включиться этот мони. Как его? Мо-ни-тор! И на нем не должно быть красных строчек. Есть! Строчки синие и желтые.
Антек смахнул пот со лба. Управлять торпедой (она же аппарат UGB-3) оказалось делом мудреным. В инструкции сказано, что все основные операции осуществляются автоматически, а на деле без пилота никак. Прежде чем эта автоматика включится, пальцы устанут.
Основной двигатель! Резервный! Маневровые.
В кабине стоял негромкий гул, стены еле заметно подрагивали. Еще немного – и полный вперед, хоть до Варшавы, хоть до Берлина. И никто не помешает, в кабине он, пилот-стажер, один, никто не контролирует, не дышит над ухом.
Бывший гимназист грустно усмехнулся. Вот прямо сейчас и умчит! Верхом на кресле.
Инструкцию по управлению торпедой тоже перевели с неведомого языка и украсили картинками. Изучил он все быстро, но когда попытался сдать зачет, Мара не стала даже слушать и отвела коридором к лифту. Два этажа вверх – и маленькая дверь с табличкой «Test laboratorium». Там и оказалась кабина, почти как настоящая, даже со звуком. Только не уехать никуда.