Норвуд
Шрифт:
— Не знаю, — честно ответил я. — Наверное, ничего. Вряд ли мёртвые что-то слышат...
— В случае с внучкой Фонтена, — кивок в сторону мастера, — действительно не произошло бы ничего. Она еще слишком слаба, и ей нужно, чтобы приказ был именно услышан. Поэтому от неё можно защититься простым воском. Но сильные твари не нуждаются в этом и могут приказывать даже мёртвецам. От таких не спастись, просто заткнув уши.
Вот как получаются мертвяки... Когда-нибудь и внучка мастера Фонтена сможет поднимать людей из могилы, одним своим словом. Надеюсь, мы сможем её остановить до того, как она
— Значит, в городе не одна Опалённая? — спросил я. — Ну, раз она не способна делать мертвяков, значит, это всё натворил кто-то другой?
— Её имя — Френсис, — глухо сказал мастер Фонтен. — Но я зову внучку Френни...
— Нет, Норвуд, — интерфектор отвечал на вопрос, игнорируя слова моего бывшего наставника. — Никакому Опалённому не под силу такое.
Мужчина указал рукой на окно, за которым было уже не так темно, как раньше. Правда, не понятно — то ли это отблески всё сильнее разгоравшегося пожара виноваты, то ли действительно близится рассвет.
— Ничего не понимаю, — говорю честно. — Если это была не Френсис, и не кто-то другой... Из-за чего тогда на улицах столько оживших покойников?
— Из-за них, — мужчина высыпал золотые монетки на стол. Кругляши с глухим стуком покатились по дереву. — И из-за твоего кинжала, конечно.
Первым порывом было отбросить Клинок в сторону, но я сдержался — какой теперь в этом смысл?
— Когда-то давно, ещё в самом начале обучения в Ордене, я много времени проводил в библиотеке... — Бернард Глен смотрел в одну точку и размерено произносил слово за словом. — Друзей и товарищей у меня тогда не было — хотя сословные распри в стенах Ордена запрещены, но крестьянским детям или детям горожан не объяснишь этого за несколько дней. Да и сам я тогда был слишком спесив... Но это неважно. В старых книгах, переписанных сотни раз, говорилось, что особенно сильные порождения зла, которых Тьма не просто коснулась, а сожгла дотла, могут приказывать даже неживому — земле, воде, песку... Или металлу.
Всё-таки темнота за окном отступала под натиском огня, а не приближающегося утра — лицо интерфектора озаряли редкие отблески далёкого пожара.
— Значит, какая-то очень сильная тёмная тварь приказала золоту и чёрному серебру, из которого сделаны эти вещи, — я говорил очень медленно, соображая буквально на ходу, — превращать людей в мертвяков?
— Как точно всё это работает, я не знаю, — губы господин Глена тронула грустная улыбка. — Кроме тех книг, мне больше не доводилось ни читать, ни слышать о подобном. Но понятно, что и монеты, и кинжал оказались в городе благодаря внучке этого человека.
Мастер Фонтен ответил только злым взглядом — возразить ему было нечего.
— Наверное, она заставила бургомистра расплачиваться со всеми этими проклятыми монетами! — осенило вдруг меня.
— Думаю, этого бы не потребовалось, — процедил сквозь зубы мастер Фонтен. — Нашего борова легко можно было просто купить. Тем же Клинком, к примеру.
— Скорее всего, так и было, — неожиданно согласился с пособником тьмы интерфектор. — Взятка гораздо удобнее — иначе, ей пришлось бы постоянно его контролировать. Да и тебя он казнить хотел по большей части из-за разговора с Опалённой... Мало ли, что она могла тебе рассказать?
Трудно
Я всё-таки отодвинул Клинок подальше от себя — не хочется после смерти превратиться в такое же чудовище.
— Не думаю, что проклятие до сих пор работает, — похоже, господин Глен заметил мои действия. — Скорее всего, оно перекидывается на владельца целиком, но не сразу, а через какое-то время. Именно поэтому всё и началось сейчас. Видимо, прошёл достаточный срок.
— И золото использовано не случайно, — произнес мастер Фонтен. — Золотые монеты редко меняют владельцев... Это медь постоянно переходит из рук в руки.
— Да, в этом есть смысл, — второй раз за разговор интерфектор согласился с моим бывшим наставником. Чудные дела. — Но может быть и другое объяснение — возможно, именно золото лучше всего удерживает проклятие.
Я обдумывал всё сказанное господином Гленом и что-то меня смущало. Наконец, перебрав многочисленные события этой бурной ночи, я понял.
— Если во всем виноваты монеты, то почему они есть не у всех мертвяков? — неожиданно в голову пришло ещё кое-что. — И причём здесь упыри?
— Ты заметил, что на улицах, помимо порождений зла, есть и самые обычные мертвецы? — снова ответил вопросом на вопросы Бернард Глен.
Конечно, я замечал, что на улицах валяются и обыкновенные трупы, которые не стремятся напасть на прохожих, а лежат себе тихонько, как и положено приличным покойникам. Но я не придавал этому значения.
— Я думал, что этих мертвяков просто уже кто-то упокоил...
— Могло быть и так, — кивнул интерфектор, — но теперь, после разговора с госпожой Таусинг, я почти уверен в другом...
Однако договорить Бернарду Глену не удалось — на улице раздался какой-то грохот, эхом разнёсшийся по улицам города. А буквально через мгновение звук повторился, но уже чуть тише.
Я подбежал к окну и сразу понял в чём дело — шум издавали прогоревшие постройки, рассыпающиеся на части. А пожар приблизился, зарево было уже совсем недалеко. Оставаться здесь становилось опасно, хоть дом и каменный, но вокруг было достаточно много деревянных построек — окраина, как-никак.
Госпожа Таусинг и Жатэнэ проснулись от грохота и теперь с недоумением озирались по сторонам, не понимая, что происходит. Сон принёс им забвение, но явь быстро разрушила его обломками горящих домов.
— Надо уходить, — мастер Фонтен тоже вскочил на ноги и стоял рядом с нами. — Время ещё есть, но надо уходить.
Снизу раздалось нервное ржание — Соль чувствовала приближение огня и забеспокоилась.
— Я пойду к ней — в тесном пространстве даже моя небольшая лошадка может доставить проблем, — выкрикнул интерфектор, направляясь на первый этаж. — А вы собирайтесь и спускайтесь вниз.