Норвуд
Шрифт:
Не уведи упыри мастера Фонтена на пытки и неизбежную смерть, я бы сейчас бросился расспрашивать о том, что господин Глен думает обо всём происходящем. Но теперь меня это почти не заботило. Какая разница? Они явно добились чего хотели.
— И что мы теперь будем делать? — пришлось отойти от окна. На улице было много мертвяков, и они вдруг зашевелились, поэтому я решил не искушать судьбу — если все разом рванут к нам, на крышу выбраться мы уже не успеем. — Надо как-то выручать мастера Фонтена!
— Он пособник зла, Норвуд, — со вздохом ответил господин
— И что теперь? — голос задрожал против воли. — Значит, бросим его?
Чтобы не ответил интерфектор, я для себя решил, что всё равно пойду спасать моего бывшего наставника. Пусть даже это будет стоить мне жизни.
— Нет, Норвуд, — теперь Бернард Глен смотрел мне прямо в глаза. — Это значит, что нам придётся обзавестись союзником...
Глава 13
Крики мастера Фонтена мы услышали за сотню шагов до площади, не меньше. И не мы одни — мертвяки после каждого вопля начинали судорожно метаться между домов, но не находя поблизости источника шума, через какое-то время замирали вновь. Но ненадолго — только до нового крика.
Теперь мы передвигались по крышам с большей осторожностью, чтобы не повторить судьбу моего бывшего наставника. Тем более, нас вряд ли будут стараться захватить живыми — никакой ценности для порождений зла ни я, ни господин Глен не представляли.
— Слушайте, а почему они не могут просто учуять её? — очередной крик, отразившись от стен и мостовых, заставил руки покрыться мурашками. — Вампир у ворот говорил, что все порождения тьмы ощущают друг друга.
— Ответ на твой вопрос сейчас бродит прямо под нами, потревоженный воплями Фонтена, — интерфектор аккуратно выгляну за гребень очередной крыши. — Мертвяков в округе слишком много, а значит, тёмные твари не могут полагаться на своё чутьё...
Площадь, как и ратушу, уже можно было хорошо разглядеть оттуда, где мы находились. Удивительно, но оживших покойников на открытой местности видно не было — отчего-то они не выходили с улиц, предпочитая стоять между домами.
— А раз нельзя найти Опалённую с помощью тёмных сил, — я сам продолжил мысль господина Глена, — приходится пытать мастера Фонтена, чтобы она сама пришла к ним.
Интерфектор кивнул.
— Но ведь это какая-то глупость! — воскликнул я.
Однако мой спутник без слов, одним только выразительным взглядом, напомнил о необходимости говорить тише.
— А если она далеко и не слышит? — я перешёл на шёпот. — Или, вообще, уже покинула город?
— Значит, они запытают его до смерти, но не добьются результата, — интерфектор внимательно смотрел за тем, что происходит на площади.
— Надо быстрее его спасать! — меня раздражало это безразличное спокойствие.
— Для начала нужно придумать план, — Бернард Глен разговаривал со мной будто с ребёнком. — Иначе мы просто погибнем и никому не поможем. И ничего не выясним.
Умом я понимал, что мой спутник прав — нет никакого смысла бежать сломя голову на врага. Однако каждый крик, издаваемый мастером Фонтеном, будто подталкивал меня изнутри, побуждая к действию.
— Для начала нам нужно найти Опалённую... — господин Глен перестал, наконец, пялиться на площадь и повернулся ко мне. — С её помощью будет больше шансов.
Мне не верилось, что этот человек сможет сотрудничать с порождением тьмы, которым, без сомнений, являлась внучка мастера Фонтена. Он его самого чуть было не забил до смерти!
— Я не фанатик, Норвуд, — инерфектор угадал мои мысли. — Если нужно объединиться с меньшим злом, чтобы победить большее — я сделаю это. Главное, чтобы она сама захотела нам помогать.
— Там ведь её деда пытают, — заметил я. — Да и неспроста же Опалённую ищут таким образом — уж точно не для того, чтобы награду вручить. А значит, они для неё такие же враги, как и для нас!
— Будем надеяться, что ты прав, — дипломатично ответил господин Глен. — Но в любом случае её надо как-то найти. И желательно это сделать до того, как девушка отправится вызволять деда самостоятельно. Если она, конечно, собирается это делать.
Скепсис интерфектора был понятен — я и сам не испытывал никаких тёплых чувств к внучке мастера Фонтена. Окружающий нас кошмар — это последствие её действий. Но не думаю, что она не придёт на помощь близкому человеку.
Однако что делать было неясно. Мертвяки на улицах ограничивали передвижение по земле, упыри — по крышам. Да и кроме того, пусть город невелик, но найти одного человека, не имея ни малейшего представления о том, где он может находиться — невозможно.
— А как ваш сын так быстро нашёл Опалённую сразу после прибытия в город? — не подумав, спросил я.
Интерфектор глянул на меня с недоумением.
— Мой сын стал упырём, Норвуд, — если раньше мужчина удивлялся моей сообразительности, то теперь он был явно разочарован. — И чуял всех порождений тьмы, ведь именно для этого интерфекторы и принимают скверну...
Наступил мой черёд недоумевать.
— Мне казалось, он сделал это из страха перед мертвяками, когда был на Севере, — забормотал я.
— Нет, Норвуд, иногда нам приходится запускать тьму в себя, чтобы найти нужное порождение зла, — марево от кольчуги было особенно заметно сейчас, когда солнце светило со спины. — И не у всех хватает духу сдаться братьям, после того как всё заканчивается. Мой сын не смог и бросился в бега.
— Из-за этого в народе ходят слухи, что интерфекторы могут унюхать нечисть на расстоянии? — мне стало стыдно, ведь получается я зря считал его сына трусом.
Мужчина кивнул и вновь стал глядеть на площадь.
Значит, его сын принял скверну, чтобы найти какую-то особенно сильную тёмную тварь. Можно сказать, добровольно расстался с жизнью, чтобы спасти людей... А то, что не смог совладать с собой и бросился в бега, нисколько не обесценивает его поступка. Но даже после всего, он всё равно продолжил бороться со злом!
И похоже, история, рассказанная интерфектором, благотворно на меня подействовала — я вспомнил кое-что из сказанного Опалённой во время нашей первой встречи. И, возможно, это поможет её найти...