Ностальгия по чужбине. Книга вторая
Шрифт:
— Да с чего вы взяли… — попытался возразить израильтянин, но я уже приняла решение не уступать инициативу в разговоре.
— Я и без вас прекрасно знаю, что по Галахе являюсь стопроцентной еврейкой. Следовательно, если меня хоть как-то могло заинтересовать ваше первое предложение, я бы села в свою машину, поехала в Лос-Анджелес, явилась бы в израильское консульство и через два часа уже имела бы на руках номер своего нового паспорта, с помощью которого и, кстати, с надлежащей охраной, могла вместе с семьей перебраться в Израиль на постоянное место жительства.
Израильтянин молча кивнул. Я удовлетворенно отметила про себя, что монолог произвел на Дова сильное впечатление.
— А если улавливаете, тогда немедленно прекратите изображать из себя эмиссара Сохнута и переходите непосредственно к делу! В противном случае, моя солидарность с вашей женой может принять агрессивные формы. Предупреждаю совершенно серьезно!..
— С таким темпераментом, Вэл, вам бы…
— Дов, у всякого терпения есть предел… — Я понимала, что веду себя бестактно и даже грубо, но нервы уже не выдерживали. — Оставьте в покое мой темперамент, к счастью, мне есть с кем обсудить эту тему. Вам же сейчас имеет прямой смысл изложить мне суть второго предложения. Тем более, что, как мне кажется, вы сами заинтересованы именно в нем…
— Для того, чтобы я мог ввести вас в курс дела — а именно в этом и заключается второе предложение, — мне необходимы кое-какие гарантии… — Дов заговорил подчеркнуто сухо, поняв, очевидно, что я действительно не предрасположена к светской беседе.
— Какие именно гарантии вы имеете в виду?
— Ваша подпись под соответствующим документом.
— Пожалуйста, называйте вещи своими именами, Дов!
— Простите?
— Это вербовка?
— Ну… — Израильтянин на мгновение замялся, после чего пристально посмотрел мне в глаза. — Можно сказать и так.
— И это действительно так необходимо?
— Боюсь, что да, мисс Спарк.
— А просто так?
— Что, «просто так»?
— Ну, просто так, как еврей еврейке, как человек человеку, попавшему в беду, вы не помогаете?
— Как вы совершенно точно подметили, Вэл, я — не эмиссар Сохнута. А вы, соответственно, не в израильском консульстве в Лос-Анджелесе, а на конспиративной квартире Моссада…
— Чем реально грозит мое согласие?
— Кому?
— Естественно, мне.
— О, тут масса возможностей, — хмыкнул Дов, но, перехватив мой взгляд, тут же посерьезнел. — Вы гражданка США, Вэл. Стало быть, перед вами открывается достаточно широкий выбор — от обвинения в шпионаже в пользу иностранного государства до реальной возможности схлопотать пулю в лоб без оглашения приговора. Как говорят в казино, комплект…
— Но ведь вы же с американцами союзники! — воскликнула я, проклиная про себя свое пристрастие к политическим разделам советских и американских газет. — Или это не так?
— Вам что-нибудь говорит имя Джонатан Поллард?
— Да, — кивнула я, сразу же сообразив, куда и с какой целью клонит седой шпион. — Что-нибудь говорит.
— Тем не менее напомню, что этот гражданин США еврейского происхождения сидит в американской тюрьме по обвинению в шпионаже в пользу Израиля. Сидит и не скоро выйдет. Если выйдет вообще. Даже при наличии многолетних и достаточно прочных союзнических обязательств, существующих между двумя государствами. Это же Запад, Вэл! Дружба дружбой, а…
— Дов, но я ведь не Поллард! И вовсе не собираюсь выдавать Израилю ядерные секреты своей страны. О которых, кстати, не имею ни малейшего представления…
— А что вы собираетесь выдавать? — быстро спросил Дов.
Я открыла рот и только потом сообразила, что говорить мне, собственно, нечего.
— Работая на нас, вы так или иначе не застрахованы от ситуации, при которой каким-то образом можете ущемить интересы национальной безопасности США. Или Израиля, — спокойно просвещал меня Дов. — Что, замечу, одинаково плохо для вас.
— Знаете, я что-то с трудом вас понимаю.
— Ничего удивительного, Вэл: пониманию таких вещей обучают много лет. Причем в школе, где просто не подумали поставить для вас парту, мисс Спарк.
— Я хотела бы сформулировать свою роль в этом деле так, как ее вижу я.
— Что ж, попробуйте, — кивнул Дов, не своди с меня пристального взгляда.
— Насколько я понимаю, и вы, и ЦРУ являетесь союзниками в действиях против советской разведки, против КГБ… Я не ошибаюсь?
— По существу, не ошибаетесь.
— Но заблуждаюсь в деталях, да? Вы это хотите сказать?
— Все это просто слова, Вэл… — Я вдруг обратила внимание на его усталое, осунувшееся лицо. — Речь идет о политической разведке. Или о шпионаже — называйте, как вам будет угодно. А в разведке происходят самые разные вещи, которые человеку непосвященному могут показаться полным бредом…
— А поконкретнее нельзя? Специально для ученицы без парты…
— Поконкретнее? — Израильтянин тяжело вздохнул. — Ситуация, определенные конъюнктуры могут обернуться так, что нам будет куда выгоднее сыграть, скажем, на стороне русских, нежели пасовать своим традиционным союзникам…
— Вы говорите страшные вещи, Дов, — пробормотала я.
— Не надо драматизировать! — он поморщился. — К слову сказать, американцы частенько проделывают с нами точно такие же фокусы. Для спецслужб все это — практика, рутинные методы работы. Для вас же, Вэл — предательство, отступничество, нарушение нравственных законов… Понимаете, что я имею ввиду, госпожа Спарк?
— Вот вы уже и заговорили как советский прокурор, — вздохнула я, разглядывая выцветший абажур, желтым парашютом нависший над круглым столом.