Ностальгия
Шрифт:
И вновь на сцене появилась натренированная рука миссис Расселл, на сей раз — дала Расселлу высморкаться.
Прошло десять минут, затем — пятнадцать. Свет явственно сделался ярче. Зрителям даже пришлось затенить глаза рукой. В то же самое время замаскированные батареи отопления и электроодеяло наддали такого жару, что очень скоро собравшиеся в тесной комнатушке расстегнули верхнюю одежду и принялись отмахиваться от несуществующих мух. Теперь нос Расселла был абсолютно сух. Подобно некоему геофизическому лакмусу, подобно самому монолиту Айерс-рок, он регистрировал температуру последовательной сменой пастельных
Расселл впервые приподнялся на локте и слабо улыбнулся. Вид у него был измученный — как у больного лихорадкой в походном шатре. Представление длилось менее часа.
Зрители захлопали в ладоши, поощрительно заулыбались, закричали: «Бис!» Это накатила ностальгия по дому.
Но тут миссис Расселл внесла чай и ламингтоны. [111] Зеленый вязаный чехол для чайника формой напоминал Айерс-рок: возможно, что и непреднамеренно. Расселл присел на край раскладушки.
111
Ламингтоны — популярное австралийское лакомство; простая продолговатая лепешка, облитая шоколадной глазурью и обсыпанная кокосовой стружкой (по имени барона Ламингтона, губернатора штата Квинсленд с 1895 по 1901 г.).
— В вашей стране я ни разу в жизни не был, — проговорил он срывающимся голосом. — Но очень бы хотел туда съездить.
— О, приезжайте непременно, — отозвалась Луиза.
Расселл поерзал на месте, отхлебнул чаю.
— Как насчет на Айерс-рок полюбоваться? — завопил Гэрри.
— О нет. Нет, это было бы неразумно. Своего рода антиклимакс. Айерс-рок живет у меня в душе, понимаете? Вот здесь. Я… останусь разочарован.
И Расселл взял с блюдца еще один ламингтон.
— Мы никогда в жизни не покидали пределов Англии, — пояснила миссис Расселл. Расправила подол, поставила чашку с блюдцем на пластиковую салфеточку. — Мы совершенно счастливы здесь, в Бакстоне Фред любит давать волю воображению.
— Я, например, прекрасно себе представляю, как выглядит Эйфелева башня, — кивнул Расселл.
— Если на то пошло, немногие из нас видели Айерс-рок своими глазами, — признался Норт. — А есть тут вообще такие, кто видел?
Все пристыженно уставились на ковер. Руку подняла одна только Шейла.
Расселл вздернул нос.
— И вы приехали в этакую даль? А у нас тут всего-то навсего «Брайтон-рок», [112] — самоуничижительно посетовал он.
Все посмеялись, уткнувшись в чашки.
— Вот вечно он так говорит, — состроила гримаску его жена. — Всякий раз повторяет одно и то же!
Покивав, миссис Каткарт вонзила зубы в ламингтон. Подтверждая тем самым свою духовную близость к хозяйке — своей ровеснице. Расселл с улыбкой поглядел на жену.
112
«Брайтон-рок» —
Хофманн жарко дышал на сережку Вайолет. По его словам, супруге Расселла предложили на каждом представлении ложиться рядом с мужем, обнажив грудь. Изображая тем самым горы Олга, что находятся в двадцати милях к западу от Айерс-рок. Бюст у нее был самый что ни на есть подходящий, да только миссис Расселл все равно отказалась. У нее-де семья, трое детей, и у тех уже свои дети…
Вайолет чуть чаем не захлебнулась. Пришлось ей покрепче вцепиться в чашку.
— Мы сами уничтожаем все то, на что приезжаем посмотреть, — промолвил Норт. — Порою мне так кажется… — Завуалированный вопрос был адресован Расселлу.
— Он — зоолог, — объяснила Саша.
— Никакая это не скала, — уточнил Кэддок. — Это монолит, так во всех книгах говорится.
К нему никто уже не прислушивался; один только Расселл многозначительно поднял вверх палец:
— Вот именно!
Он впился глазами в Кэддока, оглядел остальных — и нахмурился.
— Одиннадцать сотен футов над уровнем моря; докембрийский период; монолит назван в честь премьер-министра Южной Австралии.
— Этот ваш нос — материальная ценность, — откомментировал кто-то (Хофманн, со второго ряда). — Я бы на вашем месте его застраховал. Представление удалось на славу. Отлично, просто отлично. Боди-арт называется.
— Чего?
Между тем Дуг допил чай.
— Айерс-рок — наша гордость. Один из плюсов в пользу Австралии.
Борелли все еще размышлял о функции путешествий и осмотра достопримечательностей, а Джеральд уже зашелся смехом:
— А взять вот Большой Барьерный риф…
— Ага, а еще что? — подхватил Джеральд.
— Никто не хочет еще чаю?
Но Саша с Нортом уже встали, собираясь уходить. Миссис Каткарт предложила помочь убрать со стола. Мужчины пожали Расселлу руку — и в последний раз полюбовались на его нос. Нос, несомненно, имел успех.
— Поездка того стоила.
— Продолжайте в том же духе.
— Сдается мне, ваш «монолит» даже получше настоящего будет, — похвалил Джеральд.
Дуг шумно вдохнул.
— Пойдемте же, — позвал Гэрри.
Уже в дверях миссис Расселл скрестила руки на груди.
— Вчера был у нас тут один джентльмен из Австралии. Фред, чего он от тебя хотел? Уговаривал попробоваться в кинематографе и на телевидении, так?
— Да-да, «Зона Хэммерсли», Западная Австралия. — Расселл улыбнулся. — Пришлось ему уйти несолоно хлебавши. А ведь он золотые горы предлагал.
— Похоже, этот прохвост снова здесь? — Гэрри шутливо пихнул Шейлу в бок.
— Не знаю, — пробормотала она.
Расселлы помахали им на прощание с крыльца.
— Я бы тут весь день провела! — вздохнула миссис Каткарт.
— Занятные люди, — согласился Дуг. — И ведь слава ему в голову не ударила!
Спектакль поверг туристов в глубокую задумчивость. Они перебирали в уме все те достопримечательности, что еще предстояло осмотреть, а мысли их словно сами собою возвращались к дому.