"Нотариус из Квакенбурга"
Шрифт:
Было видно, что Вейш окончательно упал духом. От былой самоуверенности не осталось и следа. Пряча глаза, он нерешительно произнёс:
— Вы, месьер нотариус, сказали, что у вас есть своя версия случившегося. Признаюсь, я не отказался бы от вашей помощи. Ведь с момента убийства графа Бертрама прошло уже почти два дня, а у меня по-прежнему ничего — ни мотива, ни конкретного подозреваемого, ни улик!
Сконфуженного инспектора спас звук рога за окном. Мартин был верен древней традиции.
Маленький нотариус удовлетворённо улыбнулся, потёр свои ручки и предложил:
— Давайте соберём всех в столовой. Довольно им сидеть по своим комнатам. Я обещаю, инспектор, что если вы дадите мне возможность вести дело так, как я считаю нужным, то к концу ужина убийца будет в ваших руках!
— Так вы точно знаете, кто убийца? — с недоверием спросил доктор Адам.
— Я это понял, как только мы нашли тело Озрика Де-Бурга.
— Humanum est errare!* — тихо пробормотал доктор.
— Почему же вы сразу не назвали его имя? —поинтересовался Вейш.
— Мне необходимо было время, чтобы собрать доказательства вины этого человека. Теперь промедление может оказаться опасным, — объяснил нотариус.
Я убедился, что если нужно действовать быстро, инспектор незаменим. Согласившись на предложение Мартиниуса, Вейш развил бурную деятельность. Всех обитателей замка оповестили, что их приглашают на ужин и пока они неторопливо собирались в столовой, инспектор выслушал доклады стражников о том, кто как себя вёл, находясь под охраной.
Из сообщений полицейских следовало, что пленники вели себя довольно спокойно. Только Патриция возмущалась и скандалила. Таис весь день вышивала салфеточку для стола. У Себастьяна хмель прошёл и сейчас он сидит совершенно подавленный. Валерия со слезами просила стражу обязательно передать Вейшу, что следующей жертвой будет она. Тобиас всё своё время посвятил новой поэме для невесты.
И вот мы все снова собрались за огромным столом среди гобеленов, портретов предков и охотничьих трофеев. Камин решили не зажигать. На улице смеркалось, поднялся ветер, начался дождь. Углы обширного помещения тонули во мраке. Лишь в центре столовой тускло горело несколько свечей.
За столом царило угрюмое настроение. Протрезвевший Себастьян отрешённо молчал, уставившись куда-то в темноту. Сидевшая рядом с ним Патриция тихо шепталась о чём-то с Ники, видимо, не позволяя тому безобразничать. Таис, как всегда изысканная, в платье из серого бархата с чёрной розой на груди, не сводила глаз с пустующего места Озрика. Только Валерия улыбалась, держа за руку Тобиаса, который время от времени улыбался ей в ответ. Из слуг в столовой находились только Вилемина и дворецкий Мартин. У входа застыли трое стражников под командой констебля.
Присутствующих не расшевелила даже вкусная еда — жареные цыплята в сметанном соусе и большой сливовый пирог. Было понятно — все ждут объяснения, для чего их весь день порознь продержали под охраной, а теперь собрали вместе. Один нотариус ел и пил с отменным аппетитом, делая вид, что не замечает нетерпеливых взглядов инспектора. Наконец, когда голод был утолён и подали чай, Вейш попросил внимания.
— Я собрал вас всех, уважаемые, для того, чтобы месьер Мартиниус, нотариус из Квакенбурга, сделал заявление. В присутствии свидетелей он час назад выразил готовность назвать имя убийцы его сиятельства графа Бертрама Мармадука Де-Бурга и его сына Озрика Бертрама Де-Бурга. Кроме того, месьер Мартиниус может привести доказательства вины этого человека.
Инспектор повернулся к нотариусу.
— Пожалуйста, вам слово, месьер Мартиниус.
Взгляды всех сосредоточились на моём патроне. Даже Ники перестал ковырять в носу, хотя вряд ли что-то понял из слов полицейского. По довольному лицу моего шефа было видно, что ему льстит всеобщее внимание. Он, не торопясь, допил чай, отставил чашку и обратился к присутствующим:
— Да, уважаемые, я знаю, кто совершил эти ужасные преступления. Но прежде чем передать убийцу в руки правосудия, я хочу предоставить ему шанс облегчить свою участь и признаться самому. У него есть одна минута!
Нотариус замолчал, затем демонстративно положил перед собой часы. Обитатели замка растерянно переводили взгляды с одного на другого. Однако все молчали. Вдруг Валерия не выдержала. Она привстала со своего места и нервно крикнула:
— Почему ты молчишь, Патриция?! Ведь это же ты убила моего отца и брата! А следующей буду я?
Патриция высокомерно посмотрела на девушку и, холодно усмехнувшись, коротко ответила:
— Ты ошибаешься, дорогая. Я никого не убивала.
— Ты убила Озрика! Я видела, как ты выходила из кабинета отца, похотливая стерва! Я тебя узнала, хотя ты и спрятала лицо под вуалью!
Прежде чем Патриция успела что-нибудь сказать, нотариус громко хлопнул по столу ладошкой. Валерия замолчала, тяжело дыша. Всё внимание опять сосредоточилось на Мартиниусе. Старик спрятал часы и с сожалением произнёс:
— Ну что же. Жаль. Чтобы помочь преступнику признаться, мне придётся рассказать о том, что в действительности произошло в замке за последние три дня. Я уверен, что смогу пролить свет на всё странное, необъяснимое и ужасное, случившееся здесь.
Нотариус оглядел нас. Все напряжённо ждали. Довольный произведенным эффектом, он продолжил:
— Каждое преступление имеет две стороны. Одна внешняя. Это те события, которые лежат на поверхности, о которых всем известно. Вторая сторона внутренняя. События, о которых мало кому известно и которые составляют суть произошедшего. Внутренняя сторона — это истина, правда о преступлении. Сначала я покажу вам внешнюю сторону случившегося и наши рассуждения, основанные на знании только этой стороны. Затем, мало помалу, мы доберёмся и до истины.
— Хотелось бы побыстрее, а не мало помалу, — тихонько проворчал инспектор.
— Итак, вчера утром мадемуазель Таис обнаружила графа Бертрама мёртвым в собственной спальне. Следствие установило, что его сиятельство был отравлен, причём нигде нет посуды, из которой он мог бы принять яд. Экспертиза говорит о том, что смерть графа наступила между семью часами вечера и полуночью. Под подозрение попали все те, кто накануне находился в замке. В это число вошли Себастьян и Озрик, Патриция, Валерия, Таис и даже маленький Николаус. Все они знали, где хранится яд, и могли его незаметно взять.