Нова и Куинтон. Без сожалений
Шрифт:
– Но все-таки было бы хорошо поесть нормальную еду, - он больше ничего не говорит, вылезая из машины и захлопывая дверь.
Я тоже выхожу, и мы идем через парковку и входим в кафе. Нас встречает администратор, блондинка с винтажными очками, и я сразу улыбаюсь при виде их. Мне кажется, она думает, что я с ней заигрываю, потому что на ее лице появляется широкая улыбка, и она начинает накручивать прядь волос вокруг пальца, пока болтает о еде и ведет нас к столику.
Я улыбаюсь, только потому, что вчера Нова спросила меня, стоит ли ей носить очки. Она сказала, что врач рекомендовал их при чтении и работе за компьютером.
– Что ты улыбаешься?
– удивляется отец, когда мы занимаем место за угловым столиком.
– Ничего, - я смотрю на хостес, которая по-прежнему улыбается мне, когда кладет меню на стол перед нами.
– Я что-нибудь еще могу сделать для вас?
– спрашивает она, косясь на моего отца, а затем ее выжидающий взгляд перемещается на меня.
Мой папа начинает качать головой, когда я говорю, - Да, могу я сфотографировать ваши очки?
Отец бросает на меня ошеломленный взгляд из-за стола, как будто я потерял рассудок, но девушка кажется польщенной.
– Конечно, - говорит она, и широко улыбается, когда я поднимаю мобильник, который купил через три дня после того, как мой отец опаздывал на час, забирая меня с терапии, и не мог позвонить мне, чтобы сказать, что задержится.
Я делаю фото очков и благодарю ее, прежде чем она уходит, выглядя очень довольной собой.
– Что это было?
– спрашивает отец, пока я стараюсь обрезать изображение и увеличить очки как можно больше.
– Тебе понравилась эта девушка?
Я качаю головой, прикрепляя фото к текстовому сообщению, адресованному Нове.
– Нет, мы с Новой просто разговаривали об очках прошлой ночью, и она упомянула о таких же, что были на этой девушке.
– Я печатаю: Эти хорошо бы смотрелись на тебе. Они подошли бы к твоим глазам. Я передвигаю палец, чтобы нажать «отправить», но потом останавливаю себя, подумав, что может быть, я слишком кокетничаю с ней. Мы должны оставаться просто друзьями. Это тоже хорошо. Все говорят, что мне нужно успокоиться. Ни стрессовых ситуаций, ни стрессовых отношений, особенно когда мои чувства к Нове настолько интенсивны.
Но это всего лишь сообщение.
Черт, я так запутался в этом жизненном выборе, с каких пор, черт возьми, я должен мучиться, чтобы отправить простой текст сообщения. Раньше все было намного проще. Или, может, я просто не обращал внимания.
Наконец я нажимаю «отправить» и будь, что будет, говорю себе, чтобы прекратить все анализировать. Но даже сейчас, когда я убираю телефон, тысячи мыслей проносятся в моей голове таких, как то, что я могу сидеть здесь, выбирая очки для Новы, в десяти милях от Лекси, закопанной в землю на кладбище на холме. Или если я проеду около пятнадцати миль к востоку, то попаду в то место, где ее жизнь оборвалась. Но тебе нужно просто отпустить это. Исцелиться. Принять то, что есть. Все, что случилось с тобой. Все плохое. И это не означает, что ты не заслуживаешь жить. Это то, о чем говорил мне Чарльз в клинике, и я стараюсь напоминать себе об этом снова и снова. Но я впадаю в уныние, и когда мой телефон вибрирует в кармане, я не хочу на него смотреть, поэтому не обращаю внимания и заказываю еду, когда подходит официантка, чтобы принять наши заказы. Она приносит нам воды, и когда она уходит, отец начинает болтать о своей работе. Я отключаюсь, не переставая думать, правильно ли поступил, прикрепив к сообщению такое фото.
– Так что ты думаешь?
– спрашивает отец, расправляя свою сервировочную салфетку.
Я отвлекаюсь от своих мыслей и фокусируюсь на нем.
– О чем?
На его лбу появляются складки, когда он кладет салфетку на колени.
– О переезде в Вирджинию.
– Зачем нам переезжать в Вирджинию?
– спрашиваю я, делая глоток воды.
– Потому что моя компания хочет перевести меня, - его озадаченность усиливается.
– Я сказал тебе об этом минуту назад. Что мой босс хочет повысить меня.
Отлично. Видимо я отключился и пропустил что-то действительно важное. Мне очень тяжело дышать, я не могу окунуться в крутые перемены, которые жизнь подсовывает мне. Переехать. Я не могу переехать. Не тогда, когда я только что вернулся сюда. Не тогда, когда я только начинаю возвращаться к жизни.
– Что ты будешь делать?
– спрашиваю я, сражаясь, чтобы держать свои эмоции под контролем, иначе я знаю, что могу сорваться.
– Продашь дом или оставишь его до того, как мы вернемся?
– Я бы его продал, - говорит он, помешивая соломинкой в своем стакане воды.
– Это постоянное место. Зарплата отличная. И Вирджиния кажется интересной, близко к океану и есть несколько художественных учебных заведений.
– Как и в Сиэтле, - я хмурюсь, чувствуя, как знакомое ощущение сжимает грудь. Не уверен, могу ли я двигаться вообще, куда угодно, когда все так неустойчиво, как сейчас. Мне нужно остаться здесь. Нужно продолжать делать то, что я делаю. Мне нужно сделать больше. Возможно, все не так замечательно, но это нормально. И у меня такого не было в течение длительного времени.
– И я думаю, что ты не должен продавать дом.
– Почему нет?
– спрашивает он.
– Ты почти не жил здесь последние два года.
– Потому что это мамин дом, - я даже не знаю, откуда, черт возьми, мне пришла эта мысль. Не похоже, что у меня была привязанность к нему раньше. Ну, может быть, и была до... несчастного случая. Но последнюю пару лет я чувствовал себя оторванным от всего. Может быть, из-за этого возникает такое чувство, теперь, когда я трезвый, может быть, я возвращаюсь к старому Куинтону, которому было семнадцать лет, еще до аварии, еще до того, как он умер. Но значит ли это, что я отпустил свою боль и вину, чтобы прийти к этому? Дерьмо. Нет, я не могу.
Жалость наполняет глаза моего отца.
– Куинтон, я знаю это, но все же... я не совсем понимаю твою привязанность.
– Он запускает пальцы в волосы, в недоумении что делать и говорить дальше.
– Не похоже, чтобы у тебя были воспоминания о маме в этом доме, и ты даже не жил там полтора года.
В этом весь мой отец. Он ведет себя как придурок, и я не уверен, что он осознает это. Я не могу его понять пока. И вот почему я говорю себе успокоиться, но это слишком важные, главные, изменяющие жизнь вопросы, и это заставляет мои мысли перейти в овердрайв. Я не готов к этому.