Новая эпоха
Шрифт:
— Кто же знает? Смотря, насколько там всё серьёзно. — Ответил за всех Костя. — Может, и под утро. Но папа точно вернётся до заката. Он на рыбалке. А мама ему для вас задание оставила. Вы подождите немного. Солнце почти у горизонта.
Беседа угасла. Тишину деревенского вечера нарушало лишь мирное потрескивание лопающихся стручков да шорох ссыпающейся в вёдра фасоли. Солнце убавило яркость, тени стали длиннее, Гайка подошла к людям, покрутилась и улеглась рядом.
Спокойствие нарушило резкое дребезжание старого телефонного аппарата. Мирон вскочил, стряхнул шелуху с колен и поспешил в избу.
Телефонную связь восстановили своими силами семь лет назад, связав ключевые точки Приречья. Один из аппаратов стоял здесь, чтобы староста Красноселья Максим и фельдшер Татьяна были доступны в любое время дня и ночи. Кроме ФАПа, телефоны имелись в сельсовете, у повелителя радио Прилучина, у Бусловых на гостевом хуторе, естественно, на пропускном пункте и у старост Яблоневки и Потаповки. Поскольку в сельсовете всегда дежурил кто-то из дружины, участковый и воевода тоже получали срочные новости вовремя.
Рядом с телефоном лежал блокнот и карандаш. Мирон схватил трубку:
— Да, алло! Говорите, я записываю!
— Мироша, ты? — Голос мамы то ли из-за плохой связи, то ли из-за чего-то ещё, казался чужим. — Папа уже дома?
— Нет ещё. Ты скоро?
— А Софья пришла? — Таня проигнорировала вопрос сына.
Мальчик занервничал:
— Да, она здесь. Мам, ты чего?
— Слушай внимательно. Дай Софье велосипед, тот, синий, который в сарае. Пусть едет сюда, в Яблоневку, к седьмому дому. Запиши, что ей нужно с собой взять. Пусть Костя сложит в торбу всё по списку. Он быстрей, чем ты, найдёт.
— Хорошо. Мама, а что…
— Делай, как я сказала! — заорала женщина. И сразу же сменила тон на просительный: — Сынок, пожалуйста, поспеши. И вот ещё — как Соня уедет, идите в хату, закройте все окна и не выходите. И папу, когда вернётся, тоже под замок. И в туалет лучше не бегайте, ведро в сенцы поставьте.
— Что-то случилось?
— Очень надеюсь, что я зря паникую. Приеду, всё расскажу. Не покидайте дом, ты слышишь меня?!
Мирон кивнул, забыв, что мама не может его видеть.
Глава 12.2
Соня приехала в сумерках. Таня, до этого нервно ходившая туда-сюда вдоль забора, с явным облегчением бросилась навстречу:
— Привезла?
— Конечно. — Хромушка хотела узнать, в чём проблема, но, увидев трясущиеся руки знахарки, решила не спешить с расспросами.
А Татьяна схватила сумку, покопалась в ней, вытащила небольшую книгу, села на лавку и зашелестела страницами.
Соня не видела, что складывал в торбу Костя, но сейчас, высмотрев на обложке название, испугалась.
«Особо опасные инфекции». Вряд ли там описывались насморк и ветрянка.
— Блин! Блин горелый! Всё-таки мне не показалось! — Таня отшвырнула книгу, спрятала лицо в ладонях и застонала.
— Татьяна Петровна…
— Не подходи! — Фельдшер выставила руки вперёд. — Вы с Маринкой учили уже, как защитный пузырь, или как его там, делать?
— Да. На первом же занятии.
— Тогда быстро, в капсулу!
Софья впервые видела знахарку в таком состоянии, поэтому безропотно подчинилась. На нервной почве заклятие сработало с первой же попытки.
Увидев, что неопытная целительница в относительной безопасности, Татьяна Петровна кратко обрисовала ситуацию.
Медсестра Юля позвонила утром. Сказала, что старшего сына старосты лихорадит, и спросила, есть ли в красносельской больнице запас жаропонижающих трав, потому что в Яблоневке осталось совсем немного.
Успокоив подчинённую и договорившись, что та подъедет за лекарствами к вечеру, Татьяна занялась своими делами.
Но Юля позвонила через два часа вновь, и в её голосе слышались панические нотки.
Сын старосты покрылся странными язвами. А некоторые, на шее и в паху, сильно отличались от остальных и были огромными. Кроме того, мужчина стал кашлять и задыхаться. Его жена и младший сын тоже слегли с температурой.
Раздав указания близнецам, Таня оседлала велосипед и направилась в Яблоневку. И застала еле живого старосту, который из-за своего состояния не мог выйти и позвать на помощь, а лишь лежал на кровати и оплакивал родных — сыновей, невестку и внуков.
Пока фельдшер осматривала погибших, испустил дух и последний оставшийся в живых. Выскочив из хаты, Таня поспешила на медпункт.
И нашла мёртвую Юлечку.
— Я с трудом заставила себя не бегать по деревне, проверяя остальных. Вдруг ещё больше заразу разнесу? Сарафанное радио и без меня сработало — уже с час тишина, люди по домам сидят. Даже собаки молчат.
— И что это может быть? — Целительница поёжилась и испуганно окинула взглядом ближайшие дома.
— Чума. — Припечатала Таня. — Правда, странная какая-то. Она, конечно, всегда очень быстро косит людей, но здесь счёт идёт не на один-два дня, а на часы. Юля в обед чувствовала себя здоровой. Да и, судя по трупам, здесь солянка из всех возможных форм заболевания: лёгочная, кожная, бубонная, септическая… Я не понимаю, что происходит. Знаю одно — если я права, всему Приречью конец.
— Надо что-то делать! Вы знахарь, я целительница, что мы, не справимся?
Таня встала с лавки:
— Тебе сейчас нужно просмотреть трупы, чтобы понять, как оно выглядит. А там будем думать.
Женщина вновь порылась в сумке, которую привезла Соня, и удовлетворённо заявила:
— Впервые в жизни рада, что мои дети свинюшки. Просила выбросить мусор ещё утром, но они поленились. Так что антибиотики пока есть.
— Но они ведь испорченные.
— И что? Может, хоть частично сработают! — Закричала Таня так неожиданно, что Софья сделала шаг назад. — Может, хоть кого-нибудь спасём! Ты не понимаешь, чума — это всё, край!