Новая фантастика 2024. Антология № 8
Шрифт:
– Одного я не могу понять, – Я развернул кресло к грязным перилам, на удивление смирным на Ольгинском мосту, закурил. – Кто это такой и почему он здесь шляется. Головы и собаки – фантомы. А этот – нет. Фонари и перила – тоже по-настоящему калечат людей. Я что-то упускаю. Ведь должна быть какая-то связь…
Перед нами, метрах в двухстах, размашисто шагала по воде размытая фигура. То ли у меня в глазах всё ещё плясали зайчики от разглядывания белоснежных самоедов, то ли солнце слабо пробивалось сквозь тучи, но мне почудилось, что балахон на фигуре не чёрный, а лишь линяло-тёмный,
Нина, кажется, успокоилась. Моё учёное бормотание всегда действовало на неё как анальгетик. Не уверен, что она очень уж внимательно слушала, но по крайней мере глаза её были сухими.
– Гляди! – Нина вскинула руку, указывая пальцем на отделившуюся от стаи чайку. – Какая белая! Откуда она взялась?
У меня отвисла челюсть.
– Сканер… – прошептал я. – Картинка на берегу…
Мне вспомнилось полупьяное бормотание Лёши Серова. Он всё не мог вспомнить, какая несостыковка его смутила в карте речного дна, составленной ультразвуковым сканером. Вот, почему не вспомнил. Ведь и берег попал в зону осмотра. Вырисовывались на нём силуэты гидрологов, смутные пятна спящих собак, лавки и мусорки… А чайки?!
Те угрюмые грязно-серые чайки. Их не было на картинке.
Я тупо следил взглядом за витающей по небу белой птицей – единственной в буровато-серой стае. Откуда она взялась?
Перевёл взгляд на идущего по реке и изо всех сил напряг глаза. Картинка не прояснялась, но цвет балахона действительно стал тёмно-тёмно-серым. Не чёрным.
А потом фигура подняла руку и помахала мне.
– Есть мнение, товарищи коллеги, – начал доклад Серов, – что фантомы порождаются присутствием в пространстве аномальных физических частиц, которое бесполезно изучать с точки зрения традиционной физики.
«Традиционной» – значит без учёта пси-полей. Я стоял рядом, переключая слайды. Перед нами за длинным П-образным столом сидели руководители отделов Бюро Исследований и Противодействий Аномальным Событиям, эксперты и приглашённые консультанты по фантомам и психическим аномалиям.
– Фантомы, порождённые флуктуациями ноосферного поля, не подчиняются традиционным законам оптики – это мы знаем давно. Как и то, что они оказывают влияние на психику.
Но проклятие Пскова позволило пролить свет на взаимодействие психики и материи.
В зале зашумели.
– Придётся выделить новый класс аномалий, – повысил голос Серов. – Рабочее название «Эхо». Оно оказывает эффект, обратный «Толстяку». Не подчиняет людей своей воле, а перестраивает пространство сообразно их мыслям. Своего рода психический ретранслятор. Мы с товарищем Ясинским, – он кивнул мне, я поднял руку, – разработали модель возникновения фантомов, объясняющую их нетипичное поведение. Значительный вклад в нашу работу внесла Ланцева Юлия Викторовна, старший научный сотрудник, специалист по фантомам. К сожалению, по состоянию здоровья она сейчас отсутствует.
Я раздосадованно пожал плечами. И как только она умудрилась заболеть прямо перед этой презентацией? Ведь две недели корпела с нами над расчётами!
– Итак, «Эхо» формирует особое поле ноосферы. Так называемую зону амбивалентной аномальности.
– Что вы имеете в виду под амбивалентной? – спросил, нахмурившись, старший гидролог.
– Это значит: она может быть, а может – не быть, – туманно ответил Серов. И спохватился: – Речь идёт о вероятностном поле аномальной активности. Как вероятностное поле нахождения электрона в уравнении Шрёдингера. Взгляните, у нас получились весьма схожие формулы.
Я поспешно открыл нужный слайд.
– В этом поле находится… гм, потенциальная энергия аномальной активности. Поэтому некоторые фантомы Пскова имеют это свойство амбивалентности: с одной стороны, они – бесплотные оптические иллюзии, возникающие из-за лёгкой напряжённости пси-поля. Костя, покажи модель…
Я выставил слайд, где над условной картой Пскова размазались цветные пятна, расположенные по градиентам. Картинка получилась очень похожая на те, что показывают в прогнозе погоды. Только у нас вместо температур и скорости ветра цвета отображали аномальную активность.
Самым густым красным был замазан центр – по обе стороны от Великой, возле Кремля и Троицкого моста. Там, где кто-то ходил по воде и летали бесплотные чайки.
– А с другой стороны – это поле квантовых флуктуаций, создающих материальные тела. Похожий принцип лежит в основе магнитных и пространственных аномалий, известных нам.
– Можно подробнее об амбивалентности?
– Конечно. Мягкое воздействие – вроде попытки подплыть к фантому – разрушает оптическую иллюзию, фантом исчезает. Но при жёстком физическом воздействии пространство меняет структуру, и иллюзия обретает материальность по принципу противодействия.
– То есть, поэтому, когда мы стреляем в ходящего по реке, он становится прочнее стали?
– Да. То же и с ультразвуком. Он отражается. А когда мы подплываем – фигура опять рассеивается, и река остаётся просто рекой.
– Но зачем нужен этот фантом? Как он связан с городом?
– А вот это ключевая идея, – прочистив горло, сказал я. Все перевели на меня взгляды. – Нам удалось установить, что поле амбивалентной аномальности Пскова тесно связано с пси-полем. Природу этого воздействия предстоит установить, придётся работать с энцефалограммами, но мы с товарищем Серовым уже начали разрабатывать эксперимент. Полный протокол представим на следующем собрании. Хм, вернёмся к полю…
Я рассказывал то же, что неделю назад говорил Нине на мосту. О ретрансляторе, воплощённых страхах, крадущихся призраках, о замкнутом круге. Почему город вымер и превратился в живой кошмар, почему над корпусом Бюро уже две недели не было дождей, как с этим связаны картинки собачек, которых мы сегодня заменили на котов – результат остался тем же. Умолчал лишь о том, что стопку фотографий самоедов я забрал с собой, чтобы расклеить по дому для Нины. – …единственное, чего нам не удалось установить: почему всё началось именно этой весной и именно во Пскове. Но ведь и в других городах происходят странные вещи. Никто не знает, почему пропадают люди в калужских лесах.