Новая фантастика 2024. Антология № 8
Шрифт:
Под рассказ дела спорились у неё в руках – и румяный хлеб вышел из печи, и сладкий настой полился в кружки, дыша солнечным, луговым ароматом. Анна достала свежую головку сыра, разломила хрусткую краюшку; Альбин сжал в руке теплый ломоть – а сам всё говорил и не мог остановиться, будто насыщался не хлебом, а памятью. Давно прошедшие годы вставали из темноты за плечом и один за другим, как гагатовые шарики чёток, нанизывались на нить хрипловатого
И сквозь сумрак веков, прожитых в скитаниях или в довольстве, в придворной роскоши или в жестокой нужде, но всегда в одиночестве, маяком светил затерянный в лесу, ограждённый чарами дом. Место, куда он возвращался раз в год с той же точностью, с какой стрелка часов, описав круг, приходит в назначенную точку.
…В потёмках Анна высекла огонь и запалила свечу – тени вспугнутыми птицами разлетелись по стенам. Альбин вздохнул, что-то пробормотал и снова затих. Он так и уснул за столом сидя на стуле, уронив голову на согнутый локоть.
Поленья в печи прогорели и остыли, котелок с настоем давно показал дно. Бесшумно ступая, Анна вышла на крыльцо и выплеснула остатки в кусты вместе с мокрыми разваренными листьями. Сушёные ягоды, немного мёда, а главное нужные травы. Простая магия, совсем немудрёная.
Но действенная.
Когда она вернулась в кухню, Альбин пошевелился ещё раз. – Анна, – почти отчётливо проговорил он. – Не могу без тебя. – И тихо, уже невнятно: – Не… не умею…
Анна погладила его по голове.
Знаю, милый мой, знаю. Не умеешь. Этого никто не умеет – терять. Уж такая это наука, что ее не преподать и не освоить. Только самому постичь, собственной шкурой изведать каждому в свой срок.
А твой срок поздно пришёл, поздно и тяжело… да ничего не поделать.
– Тик-так, – напомнили о себе часы. Анна достала фонарь и зажгла огарок в нём. Погасила ненужную свечу, прикрыла дверь и спустилась с крыльца.
Возле мастерской она помедлила всего несколько секунд. Потом размахнулась прихваченным из поленницы колуном и ударила по замку – раз, другой и третий. Толстая дужка выдержала, но треснула проушина на двери. Сбив её полностью, Анна с усилием отвела тяжёлую створку от косяка.
В сарае не было ни реторт, ни тиглей, ни котлов с тайными зельями. Половину места занимали странные громоздкие столы, заставленные гудящими чёрными коробами, а сверху в три ряда теснились уже знакомые Анне волшебные зеркала, подвешенные к стенам и потолку. В пластинах из чёрного и синеватого стекла порхали бесплотные огоньки, теснились строчками неведомые письмена, сами собой возникали и рассыпались причудливые фигуры.
Анна горько улыбнулась. Ах, Альбин, если не ради чудесного эликсира – то зачем ты прятался здесь каждый мой день? Каждый наш день?
…А каким восторгом горели его глаза, когда он открывал перед ней свой мир – одну сияющую страницу за другой.
И как погас его взгляд, когда она попросила его вернуть всё назад – сохранить её маленькую обитель, застывшую в искусственном безвременье, как древняя ракушка в известняке. Когда он понял, что ему предстоит снова играть год за годом одну и ту же роль, баюкать её разум в коконе из спасительной лжи – подобно стрелке часов, прикованной к общему основанию с медлительной подругой.
Это было больно – уходить вот так, не попрощавшись, не сумев объясниться. Но выбора не осталось. Потому что нет оков тяжелее тех, что выкованы любовью и скреплены виной; и если сам Альбин не в силах их разбить – значит, это надо сделать ей.
…Восходящая из-за деревьев луна застала её на опушке леса. Напротив чистого, усеянного звёздами неба очертания близких холмов казались застывшими волнами мрака. Анна ускорила шаги. Она не знала, сколько времени у неё осталось до полуночи, но рисковать не хотела.
Спускаясь с холма, она ощутила неладное. Сонная усталость растекалась по жилам, ноги стали тяжёлыми и словно не желали отрываться от земли. Спотыкаясь и встряхивая головой, чтобы отогнать предательскую дремоту, Анна кое-как сползла по склону и остановилась перед невысокой насыпью.
Тропа железного дракона походила на две стальные струны, натянутые на бесконечный гриф с деревянными поперечинами-ладами. Присев, Анна потрогала холодный литой металл. Именно здесь – она помнила – с сокрушительной силой прокатываются сотни железных колёс, несущих вес исполинской змеиной туши. Вряд ли кристалл, даже волшебный, выдержит такое.
Она потянула с шеи цепочку – и вздрогнула.
Цепочка стала короче, чем она помнила. Раньше её длины хватало, чтобы амулет опускался за вырез платья, а теперь Анна едва могла просунуть под неё пальцы.
Конец ознакомительного фрагмента.