Новая любовь Розамунды
Шрифт:
— Но мне нравится Джайлз Фицхью! — капризно заявила Филиппа. — Он очень красивый!
— Чтобы стать хорошим мужем, мужчина должен обладать многими другими качествами, кроме красивого лица, — сухо заметила Розамунда. — И к тому же тебе еще рано думать о замужестве. Я не собираюсь выдавать тебя замуж раньше четырнадцати лет.
— Ох, мама! Когда тебе было четырнадцать, ты уже в третий раз вышла замуж, — капризным тоном заявила Филиппа.
— Мы говорим не обо мне, Филиппа, а о твоем будущем. А теперь, если ты уже наелась,
Филиппа неохотно встала с места, и тут же один из охранников последовал за ней наверх. Розамунда с тоской подумала о том, что не знает, как долго ей придется держать дочь под постоянным наблюдением, и, обратившись к священнику, коротко приказала:
— Мата, завтра же отправь посыльного в Клевенз-Карн.
— Слушаюсь, миледи, — с невозмутимым видом отвечал святой отец.
— Итак, — Розамунда посмотрела на своего дядю, — если не считать этих неизвестных, что следили за Фрайарсгейтом, все остальное в порядке?
Эдмунд утвердительно кивнул и сказал:
— Мы уже начали собирать урожай, племянница. Лето выдалось хорошее, и урожай обещает быть богатым. В садах тоже полно яблок, хотя они могут оказаться помельче, чем в прошлом году, потому что дождей выпало меньше обычного. Зато было много солнечных дней, и фрукты успели набрать сладость.
— А как с шерстью? — спросила Розамунда.
— Шерсть будет превосходного качества, — продолжил отчет Эдмунд. — Овцы нагуляли много жира и выглядят вполне здоровыми, а значит, дадут отличную шерсть. Будущий год мы встретим во всеоружии. Купцы в Карлайле уже начинают жаловаться, ведь мы придержали большую часть товара. — Эдмунд довольно ухмыльнулся. — Я пустил слушок о том, что мы собираемся делать, и они чуть не взвыли от расстройства!
— Вы уже начали готовить сукно? — спросил лорд Кембридж.
— Начнем, как только управимся с урожаем, — ответил Эдмунд. — Том, наши люди привыкли считать пряденье и ткачество зимним трудом. Но ты можешь не сомневаться: весной твой корабль будет доверху нагружен самым лучшим сукном.
— На будущий год к этому времени мы успеем изрядно разбогатеть! — заявил Том с довольной улыбкой. — Фрайарсгейтский синий будет пользоваться огромным спросом, если мы сами станем регулировать рынок. Для того чтобы хранить наши запасы, придется выстроить еще один большой склад, Эдмунд.
— А не лучше ли было сперва насытить рынок, выбросив в первый год все запасы, а потом придержать сукно, чтобы поднять цену? — спросила Розамунда.
— Нет, — решительно заявил Том. — Среди наших покупателей могут найтись достаточно хитрые типы. Им ничего не стоит самим придержать наш товар, чтобы потом набить карманы. Не надо давать им возможность обогащаться за наш счет. Мы будем поставлять им шерсть только на том условии, что они продадут все, что получили от нас, в этот же год. Придется взять под контроль все поставки и требовать
— По-моему, мне лучше предоставить тебе все эти долгосрочные планы, — сделала вывод Розамунда. — А я буду отвечать за Фрайарсгейт и производство.
Логан Хепберн появился во Фрайарсгейте к вечеру того же дня. Розамунда попыталась взглянуть на него другими глазами и, к собственному удивлению, отметила, что он был по-своему даже привлекателен, а взгляд его синих-синих глаз, как уже когда-то однажды, заставил ее сердце забиться сильнее. Логан по-юношески легко соскочил с коня и с улыбкой двинулся навстречу Розамунде.
— Добро пожаловать домой, леди! — сказал он.
— Ты не привез с собой моих дочерей? — строго спросила Розамунда.
— Нет. Я решил, им будет безопаснее под защитой стен Клевенз-Карна, пока мы не устраним угрозу со стороны твоего кузена, — ответил Хепберн.
— Так ты тоже об этом знаешь? — спросила Розамунда, а про себя подумала, что в этом нет ничего удивительного, ведь Логан и священник состояли в родстве и отец Мата наверняка докладывал ему обо всем, что происходит у нее в поместье.
— Его парни давно не спускают глаз с Фрайарсгейта, а мои не спускают глаз с них, только он об этом не знает, — ответил Логан и улыбнулся, глядя на Розамунду.
— Ума не приложу, как мне быть, — честно призналась Розамунда, смягчившись при виде улыбающегося Логана. — Я же не могу вечно держать под охраной своих дочерей! В конце концов Филиппа станет бояться собственной тени!
— Значит, нам следует избавиться от Генри Болтона-младшего раз и навсегда, — заключил лорд Клевенз-Карн.
— Но как?
— Возможно, если мы будем вести себя достаточно умно, нам удастся сделать это руками другого злодея — лорда Дакра. В последнее время Генри так обнаглел, что разбойничает по обе стороны границы. Лорд Дакр совершает свои набеги только на шотландской территории, хотя король вроде бы и приказал ему умерить свой пыл. На деле Генрих Тюдор не очень спешит призвать к порядку своего разгулявшегося подданного, что приводит меня к мысли, что лорд Дакр действует по тайному распоряжению монарха и сеет ужас в приграничных землях, хотя на словах ваш король ратует за мир.
— К чему все эти речи, милорд? — оборвала Логана Розамунда.
— Твой кузен никому не служит, кроме себя самого, и грабит исключительно ради наживы, поскольку его ничему другому не научили. В отличие от него лорд Дакр набивает себе карманы, якобы служа тем самым своему королю и Англии. Лорд Дакр ненавидит своих старинных врагов. И бьется с ними не на жизнь, а на смерть. А что, если заставить его поверить в то, что твой кузен и его банда дезертировали из шотландской армии, чтобы мародерствовать на английских землях? Если однажды его головорезы столкнутся с головорезами твоего кузена, тогда… — Лорд Клевенз-Карна оскалился в волчьей улыбке.