Новенький
Шрифт:
– Уже прибыл? – спросила высокая фигура в камуфляже, остановившись напротив меня.
– Так точно! – заученно, вскакивая и чеканя каблуками, отрапортовал я.
Любопытные взгляды, окруживших меня будущих сослуживцев, на секунду сменились легкой улыбкой.
Представьте картину: вы на безлюдной улочке, ночью, между металлическими гаражами, освещенность которых приближенная к нулевой, и тут появляется толпа вооруженных до зубов детин, без опознавательных шевронов, без знаков различия, да и без лиц вовсе. У каждого вместо лица черно-зелёный грим вперемешку с засохшей грязью. Все молчат и выжидательно смотрят на тебя. Что делать в такой ситуации? Таким ведь
– Расположился? – продолжал допрос всё тот же человек
– Никак нет. Жду остальных. Там чьи-то личные вещи и оружие, поэтому решил ждать на улице.
– Надо же – с ухмылкой ответил он – не доверяешь себе значит?
В этот момент, в темноте, кроме направленных на меня белых глаз, вновь появились белозубые улыбки.
– Да нет, себе я доверяю, просто не знал, как другие воспримут – ответил я, зачем-то опуская глаза вниз.
– Ладно, сегодня отдыхай, а завтра в десять ко мне – и оборачиваясь в толпу, добавил – Бурый, отвечаешь за него.
Удивительно, он их как-то различает.
– Бурый принял.
Приняли душевно. Накормили, напоили, всё показали, да спать уложили. Естественно на втором ярусе, а как ещё. Первый ярус уже давно был занят и расписан на долгие годы вперёд.
Глава 4 Сушилка
***
Мне вспомнился первый день в разведроте. Я тогда первый раз приехал в Чечню и ничего не понимал.
Когда мы прибыли в расположение роты время было уже позднее, все спали. Свет в полку ради экономии отключали по ночам. В казарме было темно даже на проходе 19 . Мне тогда указали кровать и сказали ложиться, остальное всё завтра. Спать хотелось очень, ведь в армии любой переезд сопровождался многочисленными построениями и проверками личного состава, так что отдыхать времени не было. В Чечню нас закидывали по воздуху, ведь дороги часто были заминированы и на путях следования колон боевики устраивали засады. Это был мой первый полёт на вертолёте. В общем за день эмоций было через край, и поэтому, нащупав кровать, я не стал ждать повторение приказа и с блаженной улыбкой лёг спать.
19
Коридор идущий вдоль казармы
– Эй, вставай. Ты же из Башкирии? – разбудил меня чей-то голос минут через сорок.
– Так точно.
– Пошли в бытовку, с тобой земляки хотят познакомиться.
Пока мы шли по темной казарме, в свете ручного фонаря, идущего передо мной провожатого я пытался разглядеть плакаты на побеленных стенах.
В бытовке сидели троё.
– Ты что ли из Башкирии? – первым заговорил здоровый парень, сидящий справа от стола. В принципе, насколько я смог разглядеть в свете тусклой переносной лампы, стоявшей на столе, все трое были здоровые. По гражданским майкам и тому, насколько вальяжно они сидели на неудобных табуретках, догадка сама пришла на ум: дембельский состав отдыхает.
Первым бросился в глаза огромный нож "Скорпион", который был воткнут в середине стола. Назван он в честь своей формы, которое действительно напоминало жало скорпиона. Здесь грозное оружие служило для того, чтобы нарезать колбасу, которая сейчас лежала на клочке армейской газеты.
На столе кроме колбасы была недопитая газировка "Колокольчик", пустые стаканы и крошки хлеба, который они, видимо, поленились нарезать и просто ломали руками.
– Так точно, из Башкирии.
– Повезло тебе. Знакомься, Адам – твой земляк – сказал другой, не скрывая добродушную улыбку, указывая на говорившего со мной первым.
– Да подожди ты, сам разберусь – одернул его первый.
Земляк был внушительных размеров. На гладко выбритой голове, в районе левого виска, красовалась татуировка летучей мыши. В тот момент, мне захотелось набить такую же. Позднее, я отказался от затеи.
Разговор шёл в обычном русле, вопрос-ответ. Я продолжал стоять посередине небольшой комнаты напротив "праздничного" стола, когда в окно постучали. В помещение сначала проникли две бутылки водки, а за ними затащили два тела.
– Тимур, смотри, твой земляк. Только сегодня привезли – сказал второй вошедшему в окно гостю.
В глазах Тимура блеснул огонь. Не, не так. В пьяных глазах пошатывающегося гостя, блеснул нехороший огонёк.
– С Башкирии? – сказал он, подходя ко мне, одновременно складывая пальцы в замок и разминая кисти рук.
Я был готов ответить "так точно", но что-то мне подсказывало, что ответ ему не интересен. Предчувствия не подвели, и мысленные фрустрации были вопиющим образом прерваны ударом правого локтя в подбородок.
Поворачиваясь к честной компании уважаемых дембелей, Тимур, скаля зубы словно гиена, выдал:
–Земляка надрать, словно дома побывать.
Шутка зашла. Смеялись все. Кроме меня естественно. Если бы мой рот не был забит кровью, то возможно я бы оценил творчество молодого Петросяна, но сейчас, оставшись стоять на ногах я пытался удержать кровавую слюну во рту, чтобы не сплюнуть её на пол.
Зря. Удар под дых всё же заставил опорожнить бордовую смесь. Загнувшись, я схватился за живот и был готов почувствовать добивающий удар, но тут услышал возглас второго. Как потом узнал, его кличка была Астраханец.
– Э, тормози, чё творите то! – воскликнул он, вставая со стула. Как же я был ему благодарен, хоть кто-то решил противостоять беззаконию и беспределу. В тот миг, он стал моим героем. Пока не произнес следующие слова: – вы ща здесь всё загадите. Идите в сушилке веселитесь, здесь не надо грязь наводить. И дневального позовите, пусть уберёт всё.
Всё как всегда прозаично. Ты думаешь, что кто-то заботится о тебе, а нет, он заботится только о своём благополучии, просто ты случайно оказался на одном пароме с его планами.
Сушилка оказалась рядом, за стенкой. Это небольшая комната, с множеством вешалок и батареями вдоль стены, которая предполагалась для сушки постиранного белья, но на деле зачастую использовалась для таких подпольных боёв.
Вся толпа переместилась в своеобразный октагон, чтобы самолично лицезреть развязку поединка. Удары, что Тимур наносил, прижав меня к стенке, не причиняли большого урона. Зная вероломство противника, его удары уже не могли застать врасплох. Астраханцу видимо надоело смотреть на то, как Тимур бесполезно отрабатывает удары на груше, и решив ускорить финал поединка, спросил меня: