Новенький
Шрифт:
Наш Юра, молодой боец, за свои выдающиеся способности получил позывной Батон. Он мог спать в любом положении, в любом состоянии и в любое время суток. На армейском сленге слово спать, иногда заменяется на равнозначное прилагательное "батонить". Что означает, прикинуться булочкой и спокойно лежать на полочке. Архимед некогда произнес сильную фразу: "Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир", но наш Юра пошёл дальше и доказал всю несостоятельность его мышлений, выведя свою личную формулу: "Дайте мне точку опоры и пусть весь мир подождёт". Чудеса эквилибристики он показывал постоянно, а апогеем искусства можно считать его умение засыпать стоя на тумбочке дневального. Чтобы вы понимали всю невозможность данной затеи, поясню, на тумбочке дневального, размером 50 на 50 сантиметров и высотой десять сантиметров, боец, стоит два часа по стойке смирно. По стойке смирно! Но для нашего Батона нет
И вот сейчас, в нервозной череде событий никто не заметил, что Батон всё это время благополучно спал. Мы уже раз пять мысленно простились с жизнью, мусульмане приняли христианство, христиане успели сделать себе обрезание, а он в царстве Морфея прохлаждается! Счастливый человек, что скажешь. И помрёт ведь с закрытыми глазами, так и не успев толком испугаться.
– Чё вы ржёте? Рядом стрельба идёт, а вы ржёте, – с обидой и непониманием произнес Батон.
Но все продолжали смеяться, не в силах связано произнести два слова. Возможно, это перенесенная нервозность нашла наконец-то выплеск эмоций через смех, потому что смеялись до коликов, искренне. Спасибо тебе, Батон, ты даже не понимаешь, как сейчас разрядил обстановку. Все были уверены, что на этот раз сержанты не поведут его в сушилку учить уму разуму. Простят. Ей Богу простят.
– По машинам! Надо убираться отсюда, – смахивая слезу и пытаясь остановить смех, как можно серьёзнее произнес командир. И посмотрев на Юру, вновь заливаясь смехом, добавил, – глаза и уши армии, блин.
Вереницу моих воспоминаний, об этом неприятном и в то же время позитивном случае, прервал шум приближающихся коробок. Моторы ревели надрывисто, значит броня летела на всех парах. Звук шёл со стороны недавней перепалки, где клубы черного дыма напоминали об инциденте. По мере приближения скорость уменьшалась, для того, чтобы с далека определить наш настрой. В принципе, у боевиков в этих краях бронетехника не водилась. Но с другой стороны, всегда лучше перестраховаться. Мало ли.
Подняв ладонь в качестве приветствия, они медленно, стараясь не пылить, проезжали мимо нашей колонны на своём бэтээре 11 .
Другие вояки, бывало, пролетят мимо, и ты ещё минут пятнадцать задыхаешься в облаке пыли, а эти, эти всё понимают, словно чувствуют всё. Пыль плотным слоем лежала на обветренных лицах, на пересохших зубах виднелась насып песка, и мне казалось, что даже среди всего шума ревущих моторов я слышал скрежет сухих крупинок, когда они улыбались. Несмотря на усталость, что читалась в глазах, они улыбались. Улыбались не потому что им было хорошо, нет. Они смотрели на нас с каким-то сочувствием, понимали, что каждый из нас присутствует на этой войне не по своей воле. Глядели на нас, на юнцов, на вчерашних школьников, и не понимали, как таких молодых парней занесло на безжалостную мясорубку.
11
БТР-бронетранспортер
Вопреки усталости, вопреки страшному обезвоживанию организма, вопреки всему они улыбались только ради того, чтобы приободрить нас, не стрелянных юнцов.
Сколько бы ужасных историй мы не рассказывали друг другу об этой группе спецназа, какими бы демонами мы их себе не представляли, на вид это были обычные, добродушные парни. Глаза горят, лица улыбаются, ну прям одуванчики. Ни за что бы не подумал, что они могут быть угрозой для чьего-то здоровья. Вот проколешь ты колесо на трассе, пока будешь репу чесать да кумекать, с чего бы начать, вот такой вот рубаха-парень сам остановится, из машины выбежит, одной рукой твою тачку поднимет, другой колесо поменяет, хлопнет тебя по плечу и с криком "Бывай" умчится в точку по своим делам. А ты, открыв рот, стоишь и думаешь, где здесь ближайшая больница, чтобы уточнить: у тебя открытый перелом плеча или закрытый?
Вот такими они мне показались в первую нашу встречу. Экипировка, уверенность в движениях и особый взгляд выделял спецназовцев из общей массы. Складывалось такое ощущение, что они беглым взглядом просканировали сразу всё и всех. Не задавая никаких вопросов, не вступая в диалог, они уже знали кто мы, куда двигаемся и на что способны. В глазах было спокойствие и они не пытались кем-то казаться, нет, они знали свои силы и какой уровень задач им доверяют, но при этом они смотрели на нас, на зеленных солдатиков, как на равных. И у меня, как и у многих моих товарищей, где-то глубоко внутри зародилось чувство гордости. На какой-то миг мы стали одним целым с этими, уже не раз доказавшими свою отвагу мужчинами. Они приняли нас за своих. Нас, сопливых молокососов, которые в мишень то не всегда попасть могут, и вдруг мы оказываемся на одной ступени. И каждый из нас, непроизвольно выпячивая грудь вперёд, всем своим видом кричал самую важную мысль: "Спасибо. Мы не подведём".
Глава 3 Три скрипа
Адрес, по которому надо было прибыть, оказался закрытой базой на окраине города. Был поздний вечер, движение в районе было не шибкое. Фонари на столбах светили через один, кусками освещая дорогу. Мелкие холодные капли плотным туманом повисли в воздухе, скрадывая свет фонарей и придавая таинственный объём атмосфере. Вечер был неуютно зябким. Я шёл вдоль ничем не примечательного, высокого, бетонного забора серого цвета. Кустарник напротив забора был скошен с обеих сторон дороги. Знамо почему: профилактика борьбы с фугасами и засадами. Натянув на себя капюшон и застегнув воротник в безуспешной попытке спрятаться от сырости, я неспешно шел в прохладной мгле прямо в неизвестность. Где- то вдалеке вечерней суетливой жизнью шумел город. Временами, когда охватывали приступы паники, желание развернуться и идти в сторону ярких городских огней, было настолько сильно, что ему невозможно было противостоять. Вот почему так? Вроде ничего не происходит, а ты идешь и переживаешь! Думаешь, как тебя встретят, что сказать, как себя преподнести, чтобы не испортить впечатление. Погруженный в мысли совсем не заметил, как меня догнала разношерстная колона техники. Нашу броню всегда было слышно за километр, лязг гусениц сложно не услышать. А здесь вся техника была на колесах, и её приближение выдавал лишь шум мотора. Двигатели работали не на всю мощь, и шли легким темпом по асфальтной дороге. Наверное, поэтому я и не смог их вовремя услышать. Громкий противный сигнал в мгновение ока вытащил из моих раздумий и заставил замерзшее тело отпрыгнуть на обочину. Вот почему конструкторы сделали такие пугающие сигналы? Нельзя было что-то помелодичнее поставить? Нет же, нашли самый гадкий звук и запихали его в автомобили! Хотя нет, самый гадкий звук, это, наверно, всё же звук будильника. А вот на втором месте уже автомобильный сигнал.
Первым шёл УАЗ Патриот, за ним два БТРа, следом тентованный КАМАЗ и Газели. Колона обошла, и сверкая стопсигналами, остановилась у ворот, к которым я направлялся. До точки икс оставалось совсем не много.
Не успел я подойти ближе, как вся техника, отлаженным манёвром, проскользнула внутрь, и массивные металлические ворота вновь закрылись. Подойдя к проходной, я ещё долго стоял и не решался нажать кнопку вызова. Перебирая сотни вариантов ответов, на возможно поставленные вопросы, я загонял себя в тупик.
– Вы что-то хотели? – раздался приглушенный звук из встроенного динамика незаметного в сумерках домофона.
Только тут я заметил многочисленные камеры стоявшие по всему периметру и на воротах соответственно. Всё это время с одиноко бредущей по дороге фигуры не сводили глаз. Кто наблюдал я не знаю, но то что наблюдали, это факт! Увидев замешательство, голос повторил.
– Вы что-то хотели?
– Да, я – Новенький, – что за глупость я сморозил? Какой Новенький? Я новый сотрудник! Такой же как они. Блин, выгляжу как дебил!
В узкой бойнице слева сверкнул холодный отблеск ствола. Возможно, автомат торчал там постоянно, просто в тени был не заметен, но сейчас, он заставил поежиться. Вы знаете, наверное, скажу очевидную вещь, но всё же, это очень неприятное чувство стоять вот так ночью, у высокой и безликой стены, когда на тебя нацелены несколько видеокамер слежения, прожектор и автоматы.
– Мне приказано прибыть сегодня по этому адресу, – добавил я увереннее.
Гулким звуком откатные ворота затворились за моей спиной. Они были тяжелые, массивные, на рельсах, и выезжали прямо из стены. В момент закрытия край ворот заходил в специальный паз, где останавливался ударом об опору. От этого тяжелого и мощного удара колючая проволока задребезжала нервным звоном. Складывалось ощущение, что волна импульса пошла по всему забору, разгоняя ночную тишину вокруг охраняемой базы, и, вернулась с другой стороны замыкая круг, будто напоминая о том, что обратной дороги нет.