Новенький
Шрифт:
– Чё ты ему не врежешь? Он же твоего призыва. На недели две раньше тебя приехал.
Как? Что? То есть ваш наглый собутыльник моего призыва?
Я-то думал, что это проверка и нужно устоять, а оказалось, что какой-то душара, пару раз сбегав за водочкой для стариков и испив с ними рюмочку горячительного напитка так поверил в себя, что решил подмять под себя всех молодых. Ну разве не гнида? Вцепившись в глотку, мы повалились на пол и продолжали душить друг друга, иногда сдабривая бока глухими ударами. Публика оживилась, но нам было не до неё. Чувствуя, что ненавижу выскочку всем деревенским происхождением, я старался по возможности больнее задеть его открытые места. Победить
Не знаю сколько мы так прокувыркались на полу, но зрителям надоело наблюдать, и они вспомнили о водке.
– Так, всё, харе. Пошлите пить уже, водка стынет. Новенького спать отправьте, пусть отдохнёт с дороги.
"Какое великодушие то! Спать отправьте. Разбудили среди ночи, намудохали, а теперь, видите ли, вспомнили что с дороги. Спать. Спасибо! Низкий поклон вам до земли добры люди" – подумал я и поковылял обратно, темным коридором, до своей постели. Что-либо спрашивать или разговаривать с кем-либо я не стал. А с кем? Никого не знаю, лиц особо не разглядеть, даже дневального завтра не вспомню. Да и не хочу. Вытирая разбитую губу, я молча шёл за дневальным, к заветной постели. Первый день закончился, отлично. Но, как говорится, не спеши в камыши…
Уснул быстро. Проснулся, ещё быстрее. Наверное, прошло каких-то двадцать минут, после того как голова коснулась уже родной подушки, как я почувствовал обжигающий удар ладошкой по спине. Вскочив от боли, я принял сидячее положение. Простыня, которой я укрывался, скатилась вниз.
– Ты чё, собака бешенная, грязный спишь?! – орал на меня надрывающийся голос, ослепляя большим фонарём. Голос был раздраженный и незнакомый. Его точно не было на ночном представлении в честь моего приезда.
– Я тебя спрашиваю, грязь ты не добитая, какого хрена ты чумазый лёг? – продолжал кричать на меня голос, тыкая фонарём в глаза.
Вскочив по стойке смирно, я ответил заученную за полгода в учебке фразу.
– Виноват исправлюсь!
– Ещё и босиком на грязный пол! Ты откуда свинья? Я тебя сейчас так прокачаю, что твоя мама мне лично приедет спасибо скажет, за то, что из свиньи как ты, я сделаю чистоплотное животное! – почти сжигая моё лицо фонарём, продолжал заводиться голос.
– Свинья и есть чистоплотное животное – ответил я себе под нос, нащупывая ногами тапки.
– Что? Бегом в умывальник! Я с тобой сейчас поговорю!
На голос ему было уже лет тридцать, взрослый мужик, скорее всего контрактник.
Увидев замешательство, и решив придать мне ускорение, из темноты прилетел лещ.
– Чего стоишь? Я сказал в умывальник бегом марш!
Опасаясь ещё одного леща из темноты, я создал суету дергаясь то в лево, то в право. Затем, вжав голову, всё же решился спросить.
– Я бы рад, но где умывальник?
– Ты издеваешься?! – захлебываясь в собственной слюне, закричал сержант.
– Никак нет, реально не знаю – ответил я, безучастно вытирая брызги слюней со своего лица – поставленную задачу выполнить не могу, так как не знаю координаты конечной цели и маршрут выдвижения, что в условиях плохой видимости, сводит реализацию операции к нулю.
Видимо, зря я это сказал. Процессор сержанта не был готов принять такую информацию, и, затрудняясь выдать словесный ответ, он схватил меня за шиворот белуги 20 и грубо вытолкал в коридор. Дальше, объясняя только пинками и несвязанными ругательствами, лучше всякого навигатора, четко навел на помещение, в котором стояли умывальники. Вот что волшебный пендаль и мат животворящий делают. Магия.
Умывальники стояли в два ряда по обе стороны центральной перегородки, которая на уровне лица была отделана зеркалами. Фонарь с шумом был установлен на крайнюю металлическую раковину белого цвета, и, отражаясь от зеркала в потолок, давал рассеянный свет в помещении. Схватив за шею освободившейся рукой, а другой, вывинчивая скрипучий кран, меня как слепого котёнка окунули мордой в воду. При этом сержант продолжал что-то орать. Из всей тирады мой слух четко вылавливал лишь знакомые до боли матершинные слова. Остальная речь, я так понимаю, шла лишь для связки мата. Всё лилось так складно, что было похоже на молитву, которая способствует смытию грязи как на лице, так и на душе заблудшего порося. Так сказать, ритуал полного очищения.
20
в армии нательное белье белого цвета
– Ты, собака женского рода, урод, гля, у тебя, собака женского рода, и руки грязные гля. Белугу, собака женского рода, всю испоганил! Ты, гля, откуда, собака женского рода, такая свинья? Я тебя, собаку женского рода, научу родину любить, жеванный крот! – не прекращал молебную песнь сержант.
– Парфен, прекращай – вдруг из темноты появились Адам и Астраханец.
– Да вы, гля, посмотрите на эту чумазую обезьяну, жеванный крот – возмущался Парфен – оно, гля, умудрилось, гля, так в постель залезть.
– Да это Тимур его так по полу повозил, поприветствовал земляка – усмехаясь вспомнил недавнее событие Астраханец.
– А Тимур то куда лезет? – удивился Парфён заводясь ещё больше – кто ему разрешил? Рано ему ещё крылья распускать!
– Ну, так получилось, тормозить уж не стали. Решили посмотреть, как продержится молодой – всё так же улыбаясь, отвечали они. Видимо шоу зрителям понравилось.
Здорово вы придумали. Видите ли, "решили посмотреть". Супер. Ничего не скажешь. Продолжая очищать волосы от засохшей крови, думал я.
– Ну а какого хрена,гля, это животное идёт и грязным ложится спать? – не унимался Парфен – эй, я тебя спрашиваю обезьяна.
Продолжая держать голову над раковиной, чтобы окровавленная вода не падала на пол, я немного приподнялся и повернулся к сержанту.
– Так откуда мне знать, где умывальник? Старший лейтенант Колчин привёл меня в казарму уже ночью, указал кровать и сказал все вопросы завтра. Потом меня разбудили, познакомили с земляками и снова отвели спать. За первый час пребывания в казарме изучен всего один маршрут: кровать – бытовка – сушилка – кровать. Это офигенно насыщенный маршрут, после которого желание задавать вопросы отпадает напрочь.
Я заметил, что ответ их веселит. Видимо доходит весь абсурд.
– И как тебе знакомство с земляками? – громко заржал Парфен.
– Идеальное. Один даже успел дома побывать – сказал я, сплюнув красную слизь в раковину.
Уже все смеялись. Кроме меня, естественно. Странно конечно, но настроения чёт не было.
– Гля, ну ты же мог мне сказать, что тебя намудохали, и ты не знаешь где умывальник? – не унимался Парфен.
– Кому? Когда тебе мощным фонарём поджаривают мозг не совсем ясно, кто с тобой разговаривает. Да даже если бы и было видно, откуда мне знать, что можно говорить, а что нельзя. Я же тут ещё ничего не знаю. В первый же день стать стукачём не очень перспективка. Да и не ожидал я, что в первый же час два раза успею под раздачу попасть.