Новичкам - везёт...
Шрифт:
– Так. На сборы десять минут. Мясо, - Дизель ткнул ботинком в Седого, - грузите в Камаз. И поживее, поживее.
Пленников закинули в кузов, не особо осторожничая, Седой опять разбил начавший подживать нос, Атеист от боли вообще поплыл, глаза мутные, как у сомлевшей рыбы. Бойцы загомонили, полезли следом, наспех сколоченные лавки вдоль бортов заскрипели. Тяжёлый грузовик затарахтел, медленно пополз, оставляя за бортом унылые бараки Тошниловки. Впереди, также медленно, плетется обшитый броней пикапчик, с пулеметом в кузове, хорошее средство от ковыляющих на шум зараженных. Позади грузовика пристроилась "Нива", размалеванная под камуфляж, где на заднем сидении вальяжно развалился Дизель. Таким порядком успели отъехать километров тридцать, Атеист проклял все на свете, стонет в голос от дикой боли, всё равно в грохочущем грузовике никто ничего не слышит. Один из бойцов как раз пихнул парня ботинком, проверяя - жив ли, и в этот момент впереди раздался грохот взрыва. Водила вильнул влево, объезжая заполыхавший пикап, Атеист расслышал отчаянную ругань и тут же грохнуло снова, уже сзади. Парень приподнялся глянуть через задний борт, благо - бойцам Дизеля не до него. Вместо "Нивы" огромный, чадящий чёрным дымом костёр. Бойцы загомонили, повскакивали с мест, кто-то рванулся спрыгнуть. Седой вдруг рявкнул, как ужаленный:
– Ляжь!
Атеист повалился назад без раздумий, и как раз вовремя - длинная очередь несколько раз прочертила грузовик по горизонтали. На парня повалились уже мертвецы, изорванные буквально в клочья, он с трудом вывернулся из-под тел, одежда намокла и отяжелела от чужой крови.
– Седой, ты жив?
– Не знаю. Вроде да.
– Что это вообще?
– Тихо! Сюда идут. Прикинься мертвым.
Атеист замер, гулко бухающее сердце не дало прислушаться, притвориться мертвым нетрудно - весь измазан кровью. Одиночный выстрел совсем рядом, там, где кабина. Водилу добили... Сквозь треск догорающих машин отчетливые шаги... Атеист зажмурил глаза, даже задержал дыхание, почувствовал, как грузовик слегка качнулся - кто-то запрыгнул в кузов. Он буквально ощутил пристальный взгляд, внутри похолодело... Клацнул затвор, в звенящей тишине звук вышел оглушительным, Атеист невольно чуть вздрогнул и тут же проклял себя. Ясно же - выдал себя... Страшно, очень страшно... Атеиста заколотило, он собрался с духом - смерти нужно смотреть в глаза... Прожил бестолковую жизнь, так хоть уйти достойно. Атеист выдохнул тлеющий в лёгких воздух, и открыл глаза. Хорошо, что лежит, челюсть бы не то, что отвисла, а грохнулась со свистом об пол. Седой, судя по изумленному выдоху и застрявшему в зубах матерку, удивлён не менее.
– Ты?! Но ты же... погиб! Я ж видел, в груди дыра, можно руку насквозь просунуть.
Молчун усмехнулся:
– А мож я призрак?
– Призраки не шмаляют из пулемета.
Молчун ловким взмахом перехватил слипшийся скотч, Атеист с удовольствием потер затекшие ладони, чуть не плача от дикой боли в боку. Молчун освободил Седого от пут, тот потянулся за автоматом одного из мертвецов. Атеист последовал примеру, подхватил "Калаш", вдобавок разжился пистолетом, с трудом поднялся и доковылял к заднему борту. Седой с Молчуном уже спрыгнули, а вот Атеисту пришлось изрядно попотеть и помучиться, прежде чем ноги наконец-то коснулись земли. Перед глазами расходятся огненно-красные круги, он с трудом оглядел побоище. Медленно доплелся до кабины грузовика, ведь осталось одно важное дельце. Отложив автомат и проверив пистолет, дернул пассажирскую дверцу на себя. Резкое движение отозвалось шипящей болью в сломанных ребрах, как до сих пор на ногах - непонятно. Так и есть - Гвоздь, сучонок! Сдернул сопляка с сидения, тот грохнулся на землю, подняв облако пыли. Атеист разочарованно выдохнул и от всей души пнул скрюченное тело. Сопляк дернулся... и застонал. Перевернул Гвоздя на спину, ресницы сопляка дрогнули, он медленно-медленно раскрыл глаза.
– Узнаешь, падла?
Сопляк дернулся, мелькнувший в глазах страх растаял без следа, вместо него вспыхнули злобные огоньки, как у волка, попавшего в капкан. Закашлялся, на потрескавшихся губах запузырилась алая пена. С ненавистью выдохнув, сопляк прохрипел, как задушенный:
– Зря я тебя не прибил, с*ка!
Атеист присел, дуло пистолета ткнулось в живот Гвоздя, медленно поползло вниз. С каждым миллиметром ненависть в глазах сопляка менялась на дикий животный ужас, такими глазами смотрит овца на рвущих глотку волков. Гвоздь задергался, как червяк, и Атеист нажал на спуск. Жал снова и снова, пока не кончилась обойма, сопляк, заскулив, как щенок, дернулся в последний раз и затих. Атеист брезгливо откинул пистолет в сторону, вытер испачканную кровью руку об одежду мертвеца. Он и не заметил Седого за спиной, вздрогнул от голоса, раздавшегося над головой:
– А ты злопамятный, Атеист. Вообще-то я обещался ему уши отрезать...
– Извини, Седой, у меня к нему тоже накопились претензии - не удержался. Если оживет, как Молчун - без проблем - он твой.
Седой хмыкнул, пошарил по карманам убитого. В нагрудных пусто, а вот в боковом отыскалась фляжка с живчиком и кисет со споранами.
– Неплохо! Надо бы и остальных прошмонать.
Подошедший Молчун угрюмо прогудел:
– Уходить надо. Жадность фраера погубит. Тут до блокпоста внешников рукой подать. Кстати, знакомьтесь!
– Молчун развернулся к выросшим за спиной как из-под земли бойцам. Трое молодых мужчин, заросшими колючей щетиной лицами удивительно похожи друг на друга, как братья, взгляды волчьи, одно неосторожное движение и вцепятся в глотку без раздумий.
– Это вот Кастет, это Тайсон, а это - Шпала. Из группы Черепа, тоже в неплохой замес попали...
– Я Седой, а это крестник мой - Атеист. Спасибо за помощь, пацаны.
Шпала угрюмо кивнул, остальные так и стоят, как истуканы. Молчун приложил ладонь козырьком ко лбу, на лице проскользнула тревога.
– Твою ж мать!
– Что?
– все разом обернулись в ту же сторону. Далеко на горизонте медленно поднималось облако пыли.
– Внешники сюда спешат, валим.
Атеист, не разобравшись:
– Их?
Шпала хмыкнул:
– Отсюда валим! Там не меньше двадцати харь.
Кастет метнулся за руль грузовика, секунды три спустя двигатель чихнув, затарахтел, стронг махнул рукой из кабины. Шпала с Тайсоном с разбегу влетели в кузов, Молчун дернулся следом, но обернулся на Седого с Атеистом.
– А вы чего? Особого приглашения ждете?
– На этом драбадане далеко не уйдем. И шуму много. Пешочком надежнее.
Кастет удивленно выглянул из кабины, Молчун отрицательно покрутил головой, потряс сжатыми ладонями в знак благодарности. Кастет ответил кивком и нажал на газ. Тяжёлый грузовик с грохотом выскочил на дорогу, облако пыли скрыло от глаз хлопающий разодранным в клочья тентом кузов.
Солнце уже спряталось за горизонт, лишь тонкая багровая полоса стремительно таяла на западной стороне. Атеист устало загребает ногами, бежали долго, пару раз пришлось отбиваться от зараженных, хорошо хоть бегуны попались, если б что серьёзное - точно хана. Даже просто бежать мучительно - адская боль без утиху жгет отбитую бочину, ощущение, словно зажат в гигантские тиски. Наконец Седой разрешил перейти на шаг, вроде погони не слышно. Больше всего Атеисту хотелось лечь, плевать, что прямо в пыль, и отрубиться. А лучше... лучше вообще сдохнуть. Чтоб весь этот кошмар закончился. Но вот не привык сдаваться раньше времени, когда кончаются силы, в дело идёт врожденное упрямство похлеще ослиного. Седой вдруг замер, поднял правый кулак, Молчун с Атеистом застыли, как статуи. Тишина, казалось, абсолютная, до звона в ушах, но Атеист вдруг различил очень тихие непонятные звуки. Потянул встречный ветер, слабый, но звуки донеслись громче, парень понял, что это речь, но слов не разобрать. Седой с Молчуном переглянулись, Молчун кивнул и двинулся правее. Седой махнул Атеисту рукой, приложил палец у губам, но это лишнее - парень давно понял, что шумные здесь долго не живут. Медленно, как два призрака, рейдеры пробирались на звук, что становился все громче, складываясь в слова.