Новое собрание химических философов
Шрифт:
Каково же было удивление девушки, когда она увидела, что, как только служба началась, белый воск (cire blanche) свечей принял невиданный небесный зелёный цвет, более яркий, чем у самых прекрасных изумрудов и самых редких малахитов. Она смотрела не отрываясь и не верила своим глазам…
Когда священник провозгласил Ite missa est, экстаз прошёл и девушка вернулась к действительности, она вдруг заметила, что ещё не рассвело: на монастырской башне пробил час.
Не зная что и подумать, она вернулась в своё жилище, но рано утром снова пошла в монастырь, где уже столпилось много народа. В волнении она принялась всех расспрашивать о ночной службе, но ей сказали, что со вчерашнего дня никаких служб не было. Рискуя, что её обвинят в том, что ей всё померещилось, Марта во всех подробностях поведала о чуде, свидетельницей которого она была несколько часов назад. Верующие толпой последовали за ней в подземную часовню. Сирота сказала правду. Кольцо лежало на прежнем месте, внизу под подсвечником, и в алтаре невиданным зелёным цветом всё ещё горели свечи…»
А на с. 497 «Философских обителей» Фулканелли
Также хорошо известна алхимическая аллегория Плавания в зелёную землю, эта операция является частью Работы в чёрном. Точнее, предшествует ей, поскольку ранние стадии гниения наступают прежде, нежели всё вещество в сосуде окрасится в чёрный цвет. — О.Ф.
(LVII) Алхимики часто именуются избранниками Илии, в чём сказалось кабалистическое осмысление имени «Илия», напоминающем élection, избрание во французском языке. В исламе Илия отождествляется иногда с Хизром (Зелёным), а иногда с Идрисом (Гермесом), истинными посвятителями, приходящими из сокрытого покоя.
Художник Илия, Мастер Элиас — с одной стороны, библейский пророк. В то же время это не столько поддающееся исторической атрибуции имя, сколько иероглиф. В определённом смысле оно означает то же самое, что и Гермес. Адепты алхимической науки часто назывались избранниками Илии. И это неслучайно, поскольку имя Илия и слово избранник в ряде европейских языков созвучны (например фр. élu, исп. elegido, англ, elect, нем. Elite).
Александр Дугин даже выдвинул гипотезу о существовании некоего типологического ордена Илии (Дугин Александр. Орден Илии // Конец света. Альманах «Милый Ангел». — М.: Арктогея, 1998). Отметим, именно «типологического», а не «исторического».
Если предельно упростить мысль Дугина, то орден Илии — это смесь манифестационизма и креационизма. Тот и другой представляют собой две метафизические позиции. Первая из них подразумевает creatio ex Dei (например индуизм, буддизм, европейское язычество), тогда как вторая — creatio ex nihile (например талмудический иудаизм, суннитский ислам, протестантизм и, отчасти, католичество). Аутентичное христианство провозглашает отказ и от того, и от другого: здесь «несть ни еллина (манифестациониста), ни иудея (креациониста)». В ордене Илии наблюдается ситуация контрарная: здесь «есть и еллин, есть также иудей». В качестве исторических примеров можно было бы назвать еврейскую каббалистику, суфизм, александрийский гнозис, масонство, наконец, русское хлыстовство.
Илия, как и Енох, фигуры особо почитаемые представителями ордена Илии, поскольку и тот, и другой были взяты на небо в теле. Здесь есть над чем подумать. Торжество совершенного человека (сверхчеловека) в рамках ордена Илии представлялось торжеством над естественным человеком, над тварностью и пределом.
Учение алхимиков также типологически принадлежит этой метафизической позиции, хотя исторически чаще всего получалось так, что алхимики были вынуждены прикрываться креационистской риторикой. И если в случае католичества (Запад) и суннизма (Восток) это было возможным, то в случае восточного христианства, претендующего на безусловную тотальность, привилегированное прежде сословие колбягов (свидетельство тому находим в Русской правде Ярослава) было подвергнуто самой жёсткой обструкции.
Наконец, следует указать на то, что еврейское Илия часто фонетически сближалось с Гелиос. Таким образом, избранники, или ученики, Илии — это прежде всего те, кто выполняли солнечную работу. — О.Ф.
(LVIII) Это действительно буквальный перевод, поскольку древнеиндийские божества именовались дэвами. — Прим. перев.
(LIX) Имя царя (короля) Duenegh'а считается анаграммой слова Ехидна. См.: Майер Михаил. Убегающая Аталанта. — М.: Энигма, 2004. —Прим. перев. Напомним, что Ехидна представляет собой змею или королеву змей, укус которой наиболее опасен. Древние тексты очень таинственно упоминают её имя, намекая на ведущие от неё происхождение сакральные царствующие дома Европы и не только Европы. В частности, от Ехидны и Геракла, согласно античным авторам, происходят скифы. По большому же счёту, Ехидну следует соотносить с Мелюзиной Средневековья.
О Ехидне и Мелюзине говорятся сходные вещи. В частности, «Литературный сборник собрания Новгородского Софийского собора» повествует: «Бяху же ехидны: образъ имущи человечь, до пояса и ноги, от пупа же хвост змиевъ, прохода убо жена в лоне не имеетъ, токмо яко иглина скважина: егда же муж похощет жене, тогда вметает детородный удъ во уста ея. да аще пожреть семя жена, тогда изъяст тайный удъ и уморяетъ мужа своего и от того зачинает дети своя во чреве, и тогда прогрызают чрево ея, и исходят двое, и бывають отцеубийцы, и матереубийцы» (Цит по: Белова О.В. Славянский бестиарий. Словарь названий и символики. — М.: Индрик, 1999. С. 113.) Таким образом, «порождений ехидниных» (если мы вспомним, именно так Христос называл фарисеев) можно назвать «зачатыми чрез естество», что сближает Ехидну с Лилит, имевшей, по преданию, влагалище во лбу. Подкрадываясь по ночам к мужчинам, Лилит вступала с последними в связь, отчего рождались целые выводки нечеловеческих див (таким образом, Ехидна-Лилит выступает в роли грубого камня, способного совершить множество чудес). Скифы, большая часть которых, как известно, именовалась царскими скифами, ибо в их земле хранилось упавшее с неба золото (само слово скиф, сколот, как и Колхида, где находилось Золотое Руно, первоначально означало ни что иное, как именно золото), производили свой род от баснословного Таргитая. Греки же говорили про скифов, что те происходят от Геракла и Ехидны. Согласно преданию, Геракл блуждал в скифских краях, где он потерял коней, отыскав с трудом их затем в укромной пещере. Но там ему повстречалась Ехидна, женщина-змея, пообещавшая отдать коней Гераклу только в обмен на его любовь. От Ехидны родилось три сына: Агафирс, Гелон и Скиф. Соединив одно с другим, мы поймём, что скифы, царственный род, берут своё начало, согласно мифологии, от полужены-полузмеи.
А вот что говорится собственно про Мелюзину в «Книге естестеословной», приписываемой Николаю Спафарию: «Мелузина есть некая рыба которая чудно видно имать. глава бо ея члвка женскимъ подобиемъ аки девица прекрасна, и распущеныи черныя власы главы имать яко царским венцем увенчану. чрево же зверино и зело велико и округло хвость или хоботь подобенъ великому дракону и аки вензелемъ сплетеный в конце же своемъ имать главу драконову и ядъ в ней имать зело лютейший и смертоносный, имать четыре ноги зело толсты подобны слоновым и бесколенный и бессоставный и вместо копытъ или плюскъ или лапъ по концамъ ихъ имать закривлены главы змиевы с лютым же ядом» (Там же. С. 175). Мелюзину считают искусной строительницей. Она может за одну ночь с неведомой бригадой (которая потом, конечно же, бесследно исчезает) построить, например, мост. Однако первый, кто пройдёт по этому мосту — жертва Мелюзине. Она строит и она же своим криком разрушает всё построенное ею. Как строительница и как носительница семени сакрального рода она до чрезвычайности напоминает мастера Адонирама (Хирама), которого восточно-христианский эзотеризм именует Китоврасом (греч. Кентавр, франк. Кутувр, Коутур). Напомним, что Китоврас — «сын царя Давида и Матери-сырой земли». И Мелюзина-Ехидна, и Китоврас являются обозначением первоматерии Великого Делания. И от той, и от того произошли сакральные роды — мелюзинитов и Меровингов (см. об этом подробнее: Карпец Владимир. Русь, которая правила миром, или Русь Mipoвeeвa. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005). Однако оба рода находятся в непримиримой символической оппозиции, переходящей в перманентный заговор орденов и эзотерическую войну геральдических знаков, что можно наблюдать и в случае иносказаний алхимии, а также её иконографии. Кроме того, на протяжении истории мелюзиниты всячески стремились выдать себя за Меровингов, что происходит и по сей день (см. там же). Китоврас, как и медведь (оба символа часто субституируют друг друга), означает собственно сульфурное начало в первоматерии, а также истинный царский род. Ехидна-Мелюзина, напротив, соответствует меркуриальному, женскому началу и призвана явиться выражением «подставного рода». Но последнее и неудивительно в патриархальном обществе (сколь бы нам не хотелось в данном случае впадать в вульгарное социологизирование). Ведь так или иначе, но в согласии с салическим правом легитимными наследниками царской власти могли быть только отпрыски по отцовской линии. Рождавшиеся от царственных жён (сколь бы знатен не был их нелегитимный с точки зрения салического права супруг) отпрыски неизбежно были бастардами. Но бастардом является ещё и камень в его грубой форме. И для того, чтобы он перестал быть таковым, его необходимо очистить от примесей. И если это существо очистить от примесей с помощью огненной промывки (что, увы, никак не поможет в случае человеческих персонажей, как бы нам не хотелось воспользоваться таковой баней), то камень станет без изъяна.