Новогодний роман
Шрифт:
– Без всякой повестки?
– Скажете, сделаю.
– Видали - победно обвел глазами присутствующих Дудилов.
– Конечно, сядет, Савельевич.
– поддакнул Антон - Чтобы проверить, а потом для тебя побольше муравьишек-задолюбов клыкастых подсыпать.
– Подифор Савельевич - приподнялся Иван Никифорович.
– Это оскорбление в вашем присутствии, я не могу так оставить.
– Спокойнее господа - вышел вперед Курузак, и остро чувствовалось, что неспроста тесноват ему пиджак, и что-то бездумное и грозовое сидит у его левой подмышки. Это поняли и Дудилов, и Рыба. Даже Антон смирился.
– Мы собрались здесь
– продолжал Курузак.
– И с позволения Гасана Гасановича, как хозяина этого места, я предлагаю приступить к основному этапу нашей встречи.
Гасан Гасанович наблюдал за всем происходящим с одобрением.
– Хорошо - неожиданно легко согласился Дудилов.
– Давайте считать.
Сначала была тишина с чуть слышным, оттеняющим ее, гудением электрических машин. Дудилов пересчитывал, Рыба проверял подлинность. Проверенные и пересчитанные деньги складывали в выделенный Курузаком черный пластиковый пакет. Это произошло после того как Антон заметил, что его кейс не казенный. Немного спустя, Антон, Гасан Гасанович и Манана затеяли воспоминания и легкий ни к чему не обязывающий разговор обо всем на свете, в то время как Курузак безмолвно царил в своем углу, и все это чувствовали.
– Кстати - внезапно вспомнил Антон - Дядюшка. Я тебе сейчас как к пролетарию обращаюсь. Ты бижутерию лобзиком еще выпиливаешь?
– Гасан совсем недавно сделал ряд потрясающих вещей - сказала Манана.
– А тебе зачем - поинтересовался Гасан Гасанович.
– Я не себе. Для друга. Понимаете, влюбился, мямля такой и думает, что этого достаточно. Действовать за него приходится. Надо, чтобы он колечко какое, или брошку подарил своему цветочку. Так ведь собственной фантазии совсем и не хватает.
– Подожди, я покажу тебе несколько экземпляров.
– пообещал Гасан Гасанович.
Дудилов и Рыба закончили упражняться в арифметической программе первого класса общеобразовательной средней школы минут через пять. Иван Никифорович перевязал полненький сытый пластиковый мешок. Подифор Савельевич удовлетворенно кивнул Гасан Гасановичу.
– Претензий не имею.
– Вот и замечательно.
– сказал Гасан Гасанович.
– Гасан - спросил Подифор Савельевич , когда Гасан Гасанович вместо Курузака, что свидетельствовало о высоком уважении гостя, пошел его провожать.
– Ты о Каливоде давно что-нибудь слышал? Жива еще, нет?
– Жива. Манана с ней пару дней назад встречалась.
– Все еще подружки?
– Им есть, что вспомнить.
– Это точно.
– подтвердил Дудилов.
– Ты зачем спросил?
– Понимаешь. Может место тихое срочно понадобится.
– Каливода на такие дела мастерица была.
– Вот и я об этом думаю.
К Манане и Антону Гасан Гасанович вернулся с красочным каталогом и резаной палехской шкатулкой. Он извлек из шкатулки коричневый футляр в форме устрицы с выдающимся рычажком и попросил Антона открыть.
– Как тебе?
– нетерпеливо спросил Гасан Гасанович.
Антон предоставил возможность полюбоваться колечком Манане и только потом ответил.
– Великолепно, дядюшка.
Колечко на самом деле было изящно. Опыленный позолотой обруч. Камень в форме шишечки, достаточно высокий, поднимался из позолоченных лепестков с филигранной паутиной черных жилок.
– Слушай, дядька.
– спросил Антон - Не понимаю, почему владея таким мастерством ты не пользуешься настоящими дорогими материалами? Ты же прирожденный ювелир?
– Не тот кураж Антон - Гасан Гасанович принял кольцо у Антона.
– Обрати внимание, как настоящее. Непосвященный и даже, без всякого хвастовства, ювелир средней руки вряд ли найдет разницу. Пусть хоть расстреливает его из своей лупы.
– Э. Да оно с дефектом - недовольно сказал Антон после более тщательного осмотра. С одной стороны шишечка камня была иссечена. Грани были округлые и не такие прозрачные.
К удивлению Гасан Гасанович не оскорбился, а возрадовался такому обстоятельству.
– Заметил? Значит, мне удалось.
– Что удалось?
– Слушай. И ты Манана, хоть и слышала раньше, прислушайся. Ты можешь идти, друг.
– сказал Гасан Гасанович Курузаку. Курузак поклонился и коротко спросил.
– Мне ждать вас в машине?
– Можешь съесть чего-нибудь. Мы еще не скоро.
– Грандиозный образец - сказал Антон о Курузаке, когда тот вышел - Помесь языческого истукана и баллистической ракеты Тополь М. Бесстрастный и беспощадный в радиусе двухсот километров.
– У него есть свои достоинства - ответил Гасан Гасанович.
– Знаю. Рядом с тобой нет слабых людей. Так что там о кольце?
– Не знаю насколько можно верить этим книгам - Гасан Гасанович хлопнул по принесенному альбому.
– К тому же подлинник безвозвратно утерян. Пропал в годы войны. Расскажу, что было написано. Смотри.
Гасан Гасанович раскрыл альбом. На ретушированных черно-белых фотографиях Антон увидел кольцо. На одном снимке оно лежало на бархатной подушечке, на другом было надето на маленький пальчик красивой девушки в дорожном платье с фестончиками.
– Вдова фабриканта Листницкого, Янка - сказал Гасан Гасанович - Они жили в нашем городе при поляках, перед войной. Это меня и заинтересовало в первую очередь, Антон. Жили на Старовиленской, рядом с сегодняшним универмагом. Листницкий был замкнутым человеком. Вел уединенный образ жизни. Он, Янка и пани Поставецкая, пожилая экономка. Жили муж и жена вообщем-то счастливо. Листницкий на годовщину заказал колечко в Варшаве у самого Пруса. А Прус был маг. С самим Фаберже мог поспорить. Листницкий, значит, денег отвалил уймищу, но положение позволяло. Фотографии как раз того периода, как колечко у Янки появилось. Потом нарисовался у Листницкого бедный родственник, студент Марьян Птаха. Приехал из деревни на учебу. Листницкий и взял его в дом. Бедный студент богат на несчастья. Точно. Влюбилась Листницкая в студентика, а через несколько недель нашли Листницкого зарезанным в собственном кабинете. Поставецкая, экономка, на Янку показала. Ругались они с Листницким в ту ночь. Учуял Листницкий, что жена внимательна до неприличия к гостю. У Янки в спальне нашли нож - орудие убийства. Листницкая особо не отпиралась. Говорила, что убила мужа, потому что тот развода не давал. Вот что значит ослепление. А я на экономку грешу. Злая, наверное, баба была. Как бы то ни было, Янку в острог бросили. Тюрьма она тюрьма и есть. Вечная категория. Сам знаешь, где у нас находится. Птаха потом в полицию прибегал, клялся, что он убил, плакал. Но не поверили ему. Влюбленный. Толку с него как с козла молока. К тому же Янка твердо все на себя взяла: оберегала, видно свою птаху. Янка в камере померла от голода. Есть отказывалась, все на стене что-то царапала этим самым колечком. В любви Птахе признавалась. Чудные слова между прочим.