Новогодняя жена
Шрифт:
— Как можно спрашивать о таком?
— Я врач. Могу спрашивать о чем угодно. Это важно.
— Нет. Сразу после рождения дочери, Мадлен… по совету лекарей она перевязала груди и отдала дочь кормилице. Сестра Жобера — нашего повара — как раз родила сына. Она и выкормила Мадлен.
И пусть Анахель не мое дитя, но глаза защипало от обиды. Маленький комочек только появился на свет, а уже оказался не нужен собственной матери.
— Вы не просто так отослали свою жену. Понимаю, вам неприятно об этом говорить, но что
— Помимо того, что унижала дочь? — граф отвел взгляд и отвернулся. — Анахель всегда была для нее недостаточно хороша. Даже когда все идеально, Мадлен находила изъян. Сначала я заступался за дочь, а потом… Потом случилось это и…
Граф указал на свои ноги, а после и вовсе поднялся в воздух вместе с креслом и улетел к окну. Шторы на этот раз оказались раскрыты. Шел снег. Крупные хлопья медленно вальсировали в воздухе, забавляясь и радуясь жизни. Их век так короток, но они берут от жизни все. Нам бы поучиться! Мы упиваемся горем, хотя можем вопреки всему радоваться тому, что имеем.
— Вам стало не до дочери, — я поднялась и подошла ближе к графу.
Но не настолько близко, чтобы нарушить его душевный покой. Стояла за спиной на отдалении, любовалась заснеженными видами окрестностей. Вдали за пышными белоснежными полями черная полоска леса. А под окном низенькие постройки, домишки слуг и крестьян. Из труб валит сизый дымок, крыши кутаются в снежные одеяла, с кромок которых свисают острые, блестящие на солнце сосульки. Сказочно. Волшебное время года.
— Анахель рано повзрослела. Приняла все с достоинством. Она знает, какая ответственность на ее плечах. Она — одна из немногих магов королевства. Если ее дар отомрет, король лишит нашу семью титула и имений, а ее заберут в академию благородных девиц, после чего выдадут замуж против воли.
— Незавидная судьба для девочки…
Теперь мне еще горче за Анахель стало. Не нужна ни матери, ни отцу, ни собственному королю. Как дойная корова. Если дашь молоко — отлично, будешь жить, а если нет — на мясо заколем…
— Когда Мадлен узнала, что мое состояние не исправить, перестала уделять мне внимание. Зачем, когда я не способен дать ей то, что она хочет. Сперва я понимал и закрывал глаза на ее интрижки. Но когда Анахель застала мать в объятиях наставника по магии — не выдержал. Подлеца уволил со скандалом, ее запер в башне, откуда она благополучно сбежала. Через два месяца вернулась — закончились деньги. А, поскольку брак, заключенный Необъяснимым, нельзя расторгнуть, ей ничего иного не оставалось, как жить здесь…
— Вы опасаетесь, что король, узнав об этом, отберет ваш титул и Анахель?
— А вы бы не опасались потерять дочь?
Граф посмотрел-таки на меня. Надо же. Только дочь, про титул ни слова. Возможно, не так он и безнадежен, как пытается показаться.
— А ей вы об этом говорили?
— Конечно. Анахель знает, что ей грозит.
— Нет, о том, что боитесь ее потерять. Что любите. Что она вам важна, независимо от дара.
Арман посмотрел на меня с осуждением и отвернулся. Некоторое время помолчал, а затем добавил:
— Теперь вы знаете все. Я должен убедить короля, что через неделю, в день рождения Анахель все получится.
— А, если не получится, что тогда?
— Тогда я возьму дочь и уеду.
— Куда?
— Не знаю! — граф сжал кулаки и судорожно выдохнул.
Только эти едва заметные жесты показывали, как он страдает внутри. Правда боится потерять дочь. Так боится, что готов проститься с комфортом, лишь бы остаться с ней.
Шагнула вперед и положила ладонь на плечо мужа.
— Теперь, когда вы мне все рассказали… Я помогу вам, Арман. Сделаю все, что смогу. И для вашей дочери, и для вас.
Он перехватил мой взгляд, замерший на его коленях, и презрительно усмехнулся.
— Даже сильнейшие лекари королевства не в силах мне помочь.
— У нас уговор! Или граф де Трувэ не держит свое слово? Я ведь тоже могу пойти на попятную и, Арман, вы теряете куда больше, чем я!
— Согласен, — нехотя ответил мужчина. — Делайте, что считаете нужным. И с сегодняшней ночи вы будете ночевать в моей спальне.
— Вот здесь?
— Это проблема?
— Для меня? Нет конечно. Но вы-то сможете уживаться с другим человеком в своем личном пространстве?
— У меня просторные комнаты.
— Комнаты-то да. А вот ваша душа, сдается, тесновата.
— Я не прошу вас в душу ко мне залезть. Всего лишь переезд, — нервно заметил граф. — Какая вы все же несносная!
Улыбнулась. Прогресс! Мы уже говорим о чувствах! Прошло всего ничего с момента нашего знакомства, но терапевтический эффект на лицо.
— Я распоряжусь, чтобы ваши вещи принесли сюда. Можете заняться своими делами, мне нужно работать.
— Лучше уделите время дочери. Это пойдет ей на пользу.
— Разберусь без ваших советов. Впредь не смейте мне указывать. Тем более в присутствии слуг или гостей.
— Как скажете, мой господин! — ответила ехидно, делая нарочито корявый книксен, реверанс, поклон или как его тут правильно называют.
— Ваши манеры отвратительны. Я сегодня же вызову вам педагога по этикету.
Несносный тип! Невозможный! Отвратительный! Только кажется, что отношения начинают налаживаться, он снова поворачивается филеем. Эмоциональным и физическим.
Вышла, громко хлопнув дверью. Хоть какое-то удовлетворение. Странные мы существа, женщины. Сделаем небольшую пакость и на душе сразу какое-то умиротворение наступает.
С чувством выполненного долга я отправилась исследовать свои владения. Ну, а не мои разве? Коль скоро я владычица местных булыжников и стерильных вещей, так нужно с ними ознакомиться.