Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого

Радов Константин М.

Последние год или два извечные неприятели много чинили зла военным поселенцам. Словно нарочно доказывали, что их надо ненавидеть больше, чем собственных "бояр". То посты втихую вырежут, то хлеб спалят, то баб на покосе утащат. Каждое нападение становилось известно по всей линии. Хан честно пытался хранить мир с Россией — и тем стяжал презрение подданных. Беи грустили о старых добрых временах, вспоминали прежние доходы от продажи ясыря и всячески против Саадет-Гирея интриговали. Воевать собственную, без ханского позволения, войну с неверными стало у крымской знати хорошим тоном. Задумываться при этом, что закон сабли, применяемый к христианским народам, может обернуться против них самих, слугам Магомета не полагается.

Сии набеги, причинявшие не столько урон, сколько обиду, с моей точки зрения были

скорее полезны. Ничто так не взращивает боевой дух. В каждом ландмилицком полку спрашивали, когда же наведаемся ответно в гости к басурманам. Терпение и дисциплина, отвечал я. Приготовиться надо.

Приготовления на суше опирались на прочный фундамент, заложенный мною четыре года назад, и ничего сверхъестественного, в общем, не представляли. По плану кампании, основным считался корпус Голицына, мне же отводилась вторая роль. Вот на море… В скрывающей горизонт дымке таились смутные, неопределенные возможности, при вдумчивом использовании (и при благосклонности фортуны) позволяющие выйти далеко за пределы обычного. Россия — страна чудес, и чудеса начинались прямо в Адмиралтействе: силы неприятельского флота были хорошо известны, собственного — покрыты мраком.

Сколь длинна окажется наша боевая линия, не ведал и сам Козенц. Тимберовка слишком зависела от подвоза материалов. При маловероятном условии, что задержек не произойдет, к концу лета от десяти до двенадцати кораблей привели бы в относительную исправность. Еще четыре или пять годились только для обмана врага, и даже в тихом Азовском море могли затонуть в любой момент. Девять больших прамов, по огневой мощи не уступающих смоллшипам четвертого ранга, предполагалось сплавить по Дону нынешней весною — но окажись вода низкой, все они застряли бы на речных отмелях до будущего года. Только гребная флотилия не таила неожиданностей: примерно на такое я и рассчитывал. Галер, полугалер, скампавей — немного и в плохом состоянии. А много — запрещенных указом о староманерных судах стругов, совершенно подобных днепровским чайкам. Строители сих суденышек жертвуют прочностью ради легкости и быстроходности. Помню, как мучился десять лет назад: даже под трехфунтовую пушку требовалось усиление набора. Теперь этого не надобно, ибо употреблять их в артиллерийском бою с турецким флотом решится только безумец.

Возможностей единственного дока не хватало. Починку большинства судов производили неудобным и вредным для корпуса способом кренгования. Вырубив у берега ноздреватый мартовский лед, втаскивали корабль на мель, сколько возможно, и опрокидывали набок. Взобравшись на шаткие временные мостки вокруг, плотники под резким холодным ветром меняли обшивку. Даже обыкшим к суровому климату русским мужикам приходилось туго. Впрочем, все доступные средства от простуды им обеспечили: избы для согрева, баню, горячую пищу и чарку водки перед сном. В помощь плотникам я отрядил столько гарнизонных солдат, сколькими они могли управить, договорившись взамен, чтобы мои бомбардирские кечи тимберовали одновременно с линейными кораблями.

Незнание, мешающее составить хотя бы примерную диспозицию для наступательных действий, не исчерпывалось составом флота. Вскоре по прибытии в Азов открылось, что приличная в общем-то лоция содержит досадный пробел в наиважнейшем месте: как раз против крепости Еникале фарватер плохо разведан. Между берегами — четыре версты. На каком расстоянии от бастионов могут идти суда, в зависимости от осадки? Если хотя бы посередине, турецкие пушки окажутся мало действенными. Если же отмели вынуждают прижиматься к бастионам — удастся ли провести хотя бы лодки? Один из морских офицеров, греческой породы, согласился тайно отправиться в Керчь, завязать дружбу с единоплеменными рыбаками и под видом постановки сетей сделать необходимые промеры. Другие лазутчики готовились после таяния льда разведывать пролив при помощи казаков и союзных черкесов. Обыкновенные дела, ничего особенного. Но какого, скажите, дьявола флотское начальство не сделало их в предшествующие двадцать пять лет?! Что за фатальный закон вынуждает Россию в каждую войну вступать неподготовленной?

Весна в Приазовье скоропостижна, как внезапная смерть. Снег оседает и съеживается под наливающимся силою солнцем, талые воды стремительно сбегают прочь, степь предается

вакханалии недолговременного цветения, чтобы к началу лета уже засохнуть. Дни летели, словно пули над головою. Полки, рассеянные по дистриктам, отвыкли от настоящей службы: требовалась суровая школа, чтобы вновь сделать их годными к войне. С приездом Румянцева стало немного легче. Понятно, что Петр поручил бывшему денщику приглядывать за мною и писать тайные доношения обо всем; но сие не отнимало у него обязанности исполнять мои приказы, равно как ясного ума и твердой воли. Я хорошо ладил с помощником и почти подружился. Редко бывает, чтобы достигшие генеральского чина исполнением тайных поручений и бабьими интригами сознавали бесчестье своего фавора. Румянцев, похоже, сознавал — и деятельно стремился перекрыть придворные заслуги военными.

Азов превращался из захолустной крепости в громадный военный лагерь. Прибыл Змаевич с флотским караваном, потом Кропотов с драгунской бригадой. Атаман Лопатин привел донцов. Калмыки не явились: престарелый Аюка помер, теперь наследники делили власть. Новый астраханский губернатор Артемий Волынский усердствовал примирить степных интриганов, но без особого успеха.

В противность стремительно надвигающемуся лету, война разворачивалась до безобразия неторопливо. С обеих сторон: турки оказались тоже не готовы. И даже татары крымские, коих вся сила в быстроте, явно не спешили набегом. Может, выжидали, пока я ослаблю силы на линии? Предстоящий поход на Кубань, против Бахты-Гирея, не составлял надежной тайны — через некрасовцев и связи их на Дону крымцы моментально узнавали все, что творится в Азове. Решением военного совета ловить "дели-султана" отправили Кропотова с конницей: драгунами, казаками и кабардинским отрядом Бекмурзаевых. Для усиления придали ему егерей, сколько удалось посадить на конь. Бековичевы братья подсказали правильный ход: не нужно гоняться за Бахты-Гиреем, когда в Кабарде у него родственники по жене, князья Кайтукины. Стоит напасть на их владения — сам прискачет на защиту. Не прискачет — тоже хорошо. После такого предательства мало найдется охотников стать под его знамена.

С западной стороны ландмилиция и слободские казаки готовились выступить к Перекопу; но надлежало ждать Голицына. У князя Михаила Михайловича возникли серьезные трудности с обозом, и надежды на скорое их разрешение не было: для корпуса в тридцать тысяч душ одних регулярных (с бывшими гетманскими полками — больше сорока) магазины ниже порогов следовало заложить годом раньше. Осадную артиллерию тоже не успели перебросить по высокой воде. Теперь одному Богу было известно, как скоро ее дотащат до Таванска. Напуганный вначале хан успокоился и послал калгу Сафу-Гирея через Очаков на Правобережье, чтобы создать угрозу днепровским коммуникациям и еще сильнее замедлить движение караванов. Голицына не в чем упрекнуть: прошлый год государь поручил ему всего лишь оборону Киева и Богородицка; о наступательной войне речи не велось. Поспешность в решениях часто бывает причиной медленности в исполнении. В ходе кампании явственно проступали признаки дурной импровизации.

Мы обсуждали с Румянцевым целесообразность выдвижения кордона в низовья Молочной реки, к ногайскому аулу Кызыл-яр, когда примчалось посыльное судно с Таганьего Рога. Турецкий флот появился на горизонте. Больше тридцати вымпелов. Сколько точно и что за корабли, за дальностью не разглядели. Змаевич сделал оборонительные приготовления, но посчитал нужным заручиться поддержкой армии на случай десанта. Я посадил в струги два полка и немедленно отправился к вице-адмиралу.

В прошлую войну турки пробовали высаживаться за несколько верст от Троицка. Еле ноги унесли: неудобный к выгрузке берег оставил их без артиллерии. Удобные места есть, но на таком удалении, что вряд ли годятся под вражескую операционную базу.

Однако червячок сомнения подтачивал мою уверенность: через лондонских друзей известна была похвальба британского посла, что османы действуют по его советам. Правду говорил Абрахам Станьян, или впустую хвастал… Ежели правду — этот матерый морской волчара мог подсказать капудан-паше опасные идеи.

— Семнадцать кораблей! — Матвей Христофорович будто радовался, что турецкий коллега уважил визитом. — Пять фрегатов. Дюжина шебек и галер. Всё, что имеют, привели!

— Какие у них могут быть планы?