Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого

Радов Константин М.

После смерти великого императора отношения России с Голштинией оказались перевернуты с ног на голову. Изначально царь искал порт для своего флота близ балтийских проливов, ради чего и завел дружбу с мелкими северогерманскими владетелями. Сопротивление английского короля заставило отказаться от далеко идущих целей и обесценило приобретенные связи до состояния дипломатической разменной монеты. Сейчас же хитрые немцы пытались на копейку рублей купить и заставить российского великана служить голштинскому карлику. Такое унизительное подчинение было несносно мне, как русскому по крови, а итальянскую часть моей натуры глубоко оскорбляло: венецианцы искони считали "тедесков" глупее себя. Помимо прочего, шлезвигская интрига вела к прямой ссоре с Англией — а значит, грозила гибелью всей системе коммерции, построенной на вывозе железа.

Если б я сам забыл о том — кредиторы в Лондоне и Амстердаме напомнили бы. Прежде они довольствовались процентами, охотно продлевая кредиты; теперь дружно потребовали погашения основных сумм. При

том, что завод в Тайболе за два года учетверил экспорт, сие не должно бы составить трудности; но я обещал и уже начал выкуп долей, приходящихся на запасный капитал Тульского полка, так что ресурсы мои были напряжены до предела. Кроме того, торговля с турками требовала начальных вложений; а еще были планы войти в персидскую компанию, созданную Петром. В общем, денег не хватает всегда — и чем больше их имеешь, тем больше не хватает, потому что амбиции прирастают вместе с возможностями. Ныне приходилось тратить лишнее и гонять приказчиков за тысячи верст, чтобы на случай разрыва с Англией и Данией устроить резервный канал сбыта через Любек. Вольный имперский город остался бы нейтральным почти в любых обстоятельствах. Опять немцы (только уже другие) радостно потирали руки, готовясь присосаться к русской торговле в должности посредников.

Единственным просветом среди свинцовых туч стал пузатый пакет, доставленный из Остенде боцманом Лошаковым. "Святой Савватий" сходил в Кантон и обратно быстрей, чем ожидали: всего лишь за полтора года. Груз чая, шелка и фарфора принес компании без малого двести флоринов прибыли на каждую вложенную сотню. Лука Капрани, довольный успехом, даже преодолел отвращение к эпистолярному жанру и надиктовал корабельному писарю подробный отчет. Тайно снятая копия судового журнала прилагалась. Под обложкою сей тетради скрывались ужасные бури и утомительный штиль, бесконечная пустыня моря и смертельно опасные земли, изнурительная цинга и скоротечные тропические лихорадки, издевательски вежливые чиновники богдыхана и простодушные людоеды Африки. Близ острова Борнео "Савватия" пытались абордировать китайские пираты, вооруженные новенькими голландскими мушкетами; но соединенная злоба Европы и Азии оказалась бессильна. Лошаков со скрытой гордостью участника поделился впечатлениями сей баталии и передал изустно мнение капитана о восточных разбойниках. Мнение пренебрежительное: Лука считал, что китайцы вправе надеяться на успех лишь при десятикратном численном превосходстве, а в открытом море их джонки за быстроходным кораблем просто не угонятся. Единственный шанс азиатов — застичь добычу на якоре у дикого берега, покуда команда набирает воду. Если же в Восточных Индиях императорским судам станут доступны испанские порты, в первую очередь — город Манилов на Филипповских островах, то путешествия сделаются не опасней, чем у берегов Европы.

Несмотря на стесненность в деньгах, я нашел возможность гратифицировать капитана и команду сверх компанейского жалованья. Распорядился набрать для следующего плавания молодых матросов, оставив лишь необходимое число опытных — а всех, кого можно, перевести на новые суда, что строились на баженинской верфи. Осип Андреич умер два года назад; один младший брат Федор продолжал семейное дело. Сокращение казенных заказов по окончании шведской войны могло бы его разорить, когда б не моя компания. Два корабля ("Святой Герман" и "Святой Иринарх") доделывались на плаву, два обрастали шпангоутами на стапелях, еще для полудюжины сушился под навесами лес. При таком размахе трудности явились с подбором не только команд, но и названий. Святых Вассиана, Иону и Лонгина отвергли суеверные моряки: имена подвижников, утопших на море в шторм, были бы в сем качестве неуместны. Погубленного властью митрополита Филиппа отклонил я, дабы избегнуть дурного предзнаменования. Многие местночтимые праведники не без подозрения были, как особо любимые адептами старой веры. Вокруг престола царя небесного тайных интриг не менее, чем на земле. Сверх того, планировалась фиктивная продажа нескольких судов компании, устроенной в Турции: мои агенты скрывались за спинами архипелагских греков, и демонстративно христианские названия могли вызвать приступ фанатизма у османских пашей. Потому в ход пошли герои древности: Ахиллес, Гектор, Аякс и другие, сквозь бездну минувших веков ни в ком не будящие вражды. Новая линия кораблей строилась без спешки, из хорошо просушенного дерева, по исправленным чертежам. Акцент на быстроту и способность идти круто к ветру был еще усилен. Осадка в итоге получилась больше, чем у стопушечников; но за пределами Балтийского и Немецкого морей этот недостаток — не первостепенный.

При начале последней войны вызывало большое опасение, не придут ли мои коммерческие прожекты в упадок без хозяйского глаза. К счастью, тревоги не оправдались. Молодые мастера и приказчики, прошедшие учебу на заводах Кроули, вели дело настолько хорошо, что в глубинах души рождалась ревность. Обходятся без меня? Может, я уже и не нужен?! Впрочем, оставались заботы, с которыми им не сладить. В первую очередь — политические опасности. Регулярная корреспонденция со множеством людей на пространстве от Уральских гор до Бристоля и Ливорно позволяла держать руку на на пульсе Европы. Пульс частил, больного лихорадило. Людовику Пятнадцатому сыскали новую невесту, выбранную не иначе как в бреду: отклонив дочерей царствующих монархов, французы

женили юного короля на Марии Лещинской, наследнице жалкого изгнанника. Кроме шлейфа свадебного платья, сия перезрелая девица влачила за собою иной, увешанный наследственными претензиями к России, словно хвост бродячей суки — репьями. Ее батюшка, бывши в юности клиентом Карла Двенадцатого и врагом Петра, сохранял прочные связи с Оттоманской Портой и Швецией. Став тестем французского короля, он очевидным образом делался кандидатом на польский престол после Августа (здоровье коего было подорвано излишествами) и потенциально — душой враждебной нам коалиции. Правда, шведов год назад удалось склонить к союзу; но как долго сейм сможет противиться соединенному напору английских и французских денег? Две державы, положившие тысячи солдат в ожесточенных войнах между собою, после испанского демарша стали на удивление дружны.

При таком угрожающем развитии событий я ставил во главу угла увеличение экспорта в Медитерранию и страны Востока, а равно — заблаговременное изыскание окольных лазеек на британский рынок. Следовало считаться и с возможными в случае войны препятствиями балтийскому судоходству вследствие каперства. Нелепая идея Луки ходить в Ливорно из Архангельска, огибая Британию десятой дорогой, в скором времени могла стать более чем уместной. По моей просьбе Михайла Сердюков занялся улучшением путей с Ладоги и Волги к Белому морю. Не замахиваясь на дорогостоящие каналы, наняли мужиков чистить бечевник от наросших кустов, обновлять просеки, рубить магазинные и ночлежные избы на зимниках. Коммерцию надо строить так, чтобы никакие бедствия не могли ее погубить: лучше потратить малые деньги на предотвращение несбывшихся угроз, чем возносить потом напрасные стенания на пепелище.

Правило это применимо и к государственному правлению. К сожалению, новые кормчие Российской империи о сем не задумывались: они беспечною рукой вели государственный корабль на рифы европейской войны. Добро бы, ради существенных интересов страны — но нет, всего лишь в угождение приватному крохоборству влиятельных лиц. Сразу по ратификации турецкого трактата моряков отозвали с Таганьева рога обратно в Кронштадт, для испуга датскому королю. Казна Азовского флота иссякла, подобно армейской. Ленивые теплые волны зря плескались у недостроенного мола нового корабельного порта. Военная коллегия предписала отправить в Персию три драгунских и четыре пехотных полка — половину расквартированных в Азове и окрестностях регулярных войск. Всё чаще томило мою душу тоскливое чувство собственной ненужности. Повторяя мысленно, что труды на благо отечества, как молитва за Богом, зря не пропадают, я напрягал силы, чтобы каждую копейку сберечь от казнокрадов и вложить в будущее России, на устройство школ, заводов, верфей и шахт. А с почтой приходили известия о миллионах, расточаемых в столице на пиры и карнавалы, на подарки полякам и голштинцам — при том, что низовые чиновники год не получали жалованья и не могли кормиться иначе, как грабежом безответных мужиков.

Царствование Петра, при всех омрачавших его кровавых мерзостях, было эпохой великих ожиданий и небывалых надежд. Казалось, вот-вот Россия подымется во весь исполинский рост и встанет в один ряд с великими державами Европы. Отступит тьма невежества, процветут искусства и науки, коммерция наполнит серебром русские кошельки. Париж и Лондон встретят вчерашних варваров, как равных.

Черта с два! Упряжка с грехом пополам еще тянула, покуда чуяла над собой беспощадную руку. Умолк посвист кнута — и высокородные скоты, покинув государственное ярмо, разбрелись вдоль пастбища. Тяжелый воз державы застрял по ступицу в грязи. Несбывшиеся надежды отравили души медленным ядом. Словно пуля, застрявшая в живой плоти, они немилосердно мучили меня.

Часть третья. Персидские заботы (1725–1727)

Бремя власти

— Господа генералы…

Вытянувшись во фрунт, я строгим взглядом обвел полдюжины мужчин, сидящих вокруг стола. Потянул паузу, пока поднимутся. Черти толстожопые, лень задницы от скамьи оторвать! Будь старше всех чином или возрастом — может, обошелся бы по-домашнему, без строевых кунштюков. Но нельзя позволять подчиненным относиться к главному командиру, как к равному: если сразу не поставишь себя начальником, наживешь бед на свою шею. Дождался, пока замрут. Опустился на ловко придвинутый денщиком стул.

— …Прошу садиться. Начнем с рапортов о положении дел. С севера на юг. Василий Петрович, изволь.

Османы лучше нас воспользовались миром. Почин во всем принадлежал им: захотели — начали войну; испробовали русскую силу — замирились. Пока мы гадали, как прокормить солдат без помощи казны, султан выдал своим пашам двадцать две тысячи мешков левков (шесть с половиной миллионов рублей на русские деньги), и три могучих армии двинулись на восток. Свыше двухсот тысяч, если считать обозников совокупно с воинами. Сокрушительное превосходство над персами скоро принесло плоды: Абдулла Кёпрюлю и сын его Абдурахман взяли Тавриз, Сары-Мустафа трапезунтский — Гянджу, еще одно войско заняло Лурестан. Прикажи Ахмед Третий — турки легко вышвырнули бы наши малочисленные гарнизоны из Персии. Росплошное испугание учинилось в Петербурге. Стряхнув похмелье и преодолев сонную одурь, там сочинили указ: генерал-лейтенанту графу Читтанову, не мешкая, идти с половиной азовских полков в Баку и принять в команду Низовой корпус.