Новые боги: Дважды воскрешенный

Долгих Дней

– Да очнись же, дядя!
– взорвался Крат.
– Орки идут на Смут!

– Охолонись, - спокойно ответил лорд.
– И не кричи в моем доме. Я к тебе в купальню не врываюсь и не кричу про свою подагру. Я тебя услышал и поверил. А теперь ступай.

Крат вскочил и смерил его гневным взглядом.

– Я прошу, - успокаивающе произнес старик.
– Уйди. Я созову завтра совет и поведаю, что узнал от своих "агентов".

– Точно завтра? Дядя, у нас, возможно, не хватит времени как следует подготовиться...

– Не считай меня сумасшедшим, мальчик, -

перебил его Васаладор.
– Если я спокоен внешне, это не значит, что я пущу дело на самотек. Учись доверять людям!

– Отец тебе не верил.

– У нас были разногласия, - согласился лорд.
– Надеюсь, что мы с тобой хотя бы не наживем новых. А то и старые разрешим... Иди же теперь.

Кубо молча положил руку на плечо ночному вожаку. . Тот продолжал стоять и прожигать собеседника взглядом. Потом развернулся и выбежал, хлопнув дверью.

– Мальчишка, - виновато развел руками телохранитель, ловя край двери пальцами. Старик понимающе усмехнулся.

***

Степь. Грязные шатры. Огни множества костров. Запах пережаренного мяса. Снующие стаи собак.

– Стой, пихторн тарба!
– грубо окликнул дозорный, заприметив движущийся в темноте силуэт. У дозорного кожа имела густой зеленый цвет и была покрыта вязью угловатых татуировок.
– Стой, а не то копьем, ватур жах, проткну!

Тень замерла. Орк подошел, приблизил факел к лицу незванного гостя.

– Бледная грязь, - с отвращением констатировал он.
– Да еще и девка! Брыда ватур!

Шера почувствовала, как грубые пальцы опустились ей на лицо, сжали щеки и легко вздернули над землей. Она вяло брыкнулась, но хватка была крепкой.

– Шера Вайн, - хрипло выдавила она.
– Пришла... по зову крови...

– Ползи в загон, к остальным, - рявкнул орк, отбрасывая ее от себя.

Девка, подумал он про себя. Бледная, но молодая, после славного боя и бурдюка вина можно будет ее потискать. Смесков никто не защищает, и прав у них никаких. Хотя, снова размечтался орк, уже забыв про Шеру, гораздо вкуснее попробовать человечек. Да-а-а, с улыбкой прорычал он. Навалиться на нее сверху, показать силу настоящего воина, а по ходу дела понадкусать ей уши, плечи и грудь, слизывая теплую кровь. Да-а-а...

Шера тем временем, подволакивая ушибленную ногу, почти на четвереньках двинулась вглубь лагеря. На нее безразлично косились лежащие повсюду псы, ездовые животные орков, мохнатые, свирепые, зубастые, молчаливые, ростом с хорошую лошадь. Местами белыми пятнами в ночи выделялись ракшасы, традиционно принадлежавшие лучшим и родовитым воинам. Ракшасы почти всегда скулили и роняли слюну. Немертвые демоны с криво сросшимся позвоночником, который воин специально перебивал, дабы седло не сползало. Они постоянно испытывали боль, соприкасаясь с материей этого мира.

***

– Деда Сах! Деда Сах!
– кричал мальчик, вбегая во двор дома. Его сестра едва поспевала за ним, волоча тяжелый котелок.

Я остановился у открытой калитки, ожидая приглашения. Деревня была под стать приграничью, подальше от леса, чтобы никакой зверь не перепрыгнул ночью с ветки через ограду.

Ограда, кстати, тоже была характерной. Вместо присущего селениям частоколу, деревеньку опоясывал крепкий дубовый тын. На высоте глаз в нем были сделаны смотровые щели, а по верху, вместо заостренных кольев, были прикреплены колючие ветви засохшего терновника. Пожалуй, ночной тать, вздумавший перелезть через него, оставил бы на шипах не только штаны.

Ворота были распахнуты, но было видно, что смазаны они хорошо и закрыть их - дело десяти ударов сердца. Сверкающий оковкой брус, прислоненный неподалеку, создавал уверенность, что местное ополчение отнюдь не халтурит, надрываясь с замыканием створок на каждую ночь - ничего не заржавело, не сломалось, не потерялось. А то случись что, и деревенька бы повторила судьбу знаменитого оплота Зуб-на-Зуба, известного высотой своих стен и запасом смолы, но не успевшего закрыть ворота перед темными тварями, которые в несколько мгновений добежали от лесной чащи до донжона мимо удивленных стражников, пытающихся раскачать заржавевший подъемный механизм решетки и ворот.

Дома же в деревне были построены не менее добротно - каменное основание, просмоленный и проконопаченный илом и мхом сруб, окна с резными ставнями, неизменный второй этаж и чердак с трещалкой-флюгером. Надворные постройки были менее основательными, но такими же надежными, ибо зимы в приграничье через раз выдавались лютыми, хоть и маловетренными.

На крик мальчика из хлева вышел седой старик в простой рубахе, холщовых штанах и лаптях. Держа в руках плошку с размоченными хлебными корками, он по ходу крошил сие блюдо наземь. Старика сопровождала шарообразная клуша с выводком пищащих желтых комочков.

– Деда Сах!
– выпалил мальчик, резко останавливаясь.
– На нас гомлин в лесу напал! А мы в норе с Сайкой укрылись, а рыбы так и не принесли, а она котел чуть не забыла, а мы тебе голову притащили, на воротах дядя Сар стоял - так аж присел, когда увидел!

– Осади, пострел, - смеясь, поднял ладонь старик.
– Котел я вижу. Вы тоже вроде живы. Какой-такой гомлин, чью голову притащили?

– Так гомлин же, - разъяснил Сай.

– А где взяли-то? Из репьев слепили?

– Не-е-ет, не из репьев! Дядя отрубил ножиком!

– Какой ишшо дядя?

– Монах. Вона стоит.

Дед поднял голову и взглянул на меня. При этом мне пришлось побороть удивление - левый глаз старика напрочь отсутствовал, являя собой крестообразный шрам, кожа на котором стянулась в складки, разошедшиеся по всему лицу. Даже опрятная борода казалась немного кривой.

– О как, - удивленно сказал дед.
– Не врали, значица...
– И сотворил ладонью знак Создателя.

– Не врали, - подтвердил я. И, сотворив такой же знак, представился: - Дэм, старче, отец Дэм. Монах я, навроде отшельника, нас еще дикими называют.
– Небольшая ложь давалась легко, тем более что выбора у меня особо и не было.
– Не дал мне Венец спокойного моления в глуши, в путь позвал, вооружив верой пламенной, ну и посохом, да и ножик достался малый...