Новые горизонты
Шрифт:
35практика казачьих походов за добычей (прим. автора).
Глава 18
А на следующий день с раннего утра я, по предварительной договоренности с Путиловым, отправился на осмотр его заводов. Николай Иванович заехал за мной в наёмных санях, и мы вместе направились за город. Кстати, своего личного транспорта у Путиловых нет, такие уж они миллионеры. И дома своего у них нет (живут на съёмной квартире), и за границу никогда не ездили, хотя давно бы уже могли, средств хватает. Просто люди такие: у Николая Ивановича
Эх, дороги. Что Путиловский, или, как в моё время его именовали, Кировский, завод, что завод "Аркадия", расположенный за Обводным каналом, — это на данный момент далёкие пригороды столицы, поэтому тащились мы в конечном итоге довольно долго. Да ещё рытвины, слякоть и грязь вперемешку с мокрым снегом затрудняли нам дорогу. Зимняя оттепель в Питере, что в девятнадцатом веке, что в веке двадцать первом, — удовольствие хуже некуда. К тому же сейчас булыжные мостовые только в центре города имеются, а чуть от центра отъедешь — и попадаешь, можно сказать, в сельскую местность.
Город я узнавал через раз: это здание помню, это — нет (про деревянные домики и говорить нет смысла). Странно. Ехали-то мы по Царскосельскому, в будущем Московскому, проспекту, дома которого я знал прекрасно, довелось там жить. Или теперь уже надо говорить не "в будущем", а "в той жизни" Московскому проспекту? В этой-то ещё неизвестно, как его потомки назовут. На подъезде к Обводному каналу пошли вообще сплошные деревенские усадьбы, а за Обводным и вовсе поля да леса вперемежку выстроились и какие-то сады с дачными домиками между ними виднелись. Насколько всё-таки маленький нынче Санкт-Петербург... и какой медленный транспорт.
— Александр, не узнаёте?
Николай Иванович показал вперёд и влево нашего движенья. Мы подъезжали к смутно знакомому мне зданию. Оба-на, это ж... мелькнула в моём мозгу искра узнавания:
— Новодевичий монастырь.
— О да! Проведаем могилу вашей матушки?
Чёрт возьми! Как я мог забыть, что мать Александра Патрушева захоронена на кладбище Новодевичьего монастыря? Ведь жена Путилова упоминала об этом в разговоре несколько раз. Ох, ёшкин кот, расслабился, обормот. Проснись уже и включи мозг, ты же знаешь, как горят на мелочах засланные казачки. Да-а, Сашок, будь Николай Иванович более подозрителен, могли бы и не сложиться ваши взаимоотношения.
— Конечно проведаем. Я и намеревался заглянуть сюда по дороге. Правда, где находится мамина могила, к своему стыду, уже и не помню.
— Ничего, я знаю, как пройти. Мы с супругой здесь изредка бываем.
Ну что ж, Александру Патрушеву необходимо почтить память мамы, а ещё необходимо — уже мне — воздать должное матери того, чьё место я занял. Это, так сказать, моё внешнее и внутреннее восприятие, и, пока мы шли, пока договаривались с монашками о посещении кладбища, они сплелись воедино. Над могилой склонились уже не двое в одном лице, а я единый. Я — сын, и Я — тот, кому продолжать род, кому его возвеличивать.
Давал ли я какие-нибудь клятвенные обещания той, чьего сына заменил? Нет. К чему? Просто постоял и прочитал про себя молитву за упокой души. И так уже я себе установок по Патрушевым наставил выше крыши, лишние обещания здесь не нужны.
Дальнейший путь до "Аркадии" пролетел в невесёлых раздумьях о бренности нашего существования. Николай Иванович не тревожил, догадываясь о ходе моих мыслей. И лишь памятник "Московские триумфальные ворота" меня немного отвлек. Впрочем, разглядывал я этот монумент недолго: мы, чуть до него не доехав, свернули на дорогу, которая в будущем будет называться Лиговским проспектом. Нынче это, правда, не проспект, а маленькая дорожка, идущая вдоль Лиговского канала.
Опытовый заводик Путилова расположился недалеко от соединения Обводного канала с Невой, рядом с императорским фарфоровым заводом. По размерам не больше моего с Потапом Красноярского механического, даже рабочих почти как и у нас перед моим отъездом — восемьдесят шесть человек. Производит он в данное время новые рельсы, мелкосортное железо для рельсового крепежа и пудлинговую сталь для Путиловского завода. Как похвастался Николай Иванович, сталь очень мягкую, годную даже на паровые котлы. О, это, кстати, надо взять на заметку. Как прибудут в Питер мои красноярские архаровцы, договорюсь о её закупке. Раз уж я в Сибири из такой стали паровики делал, то могу и здесь тем же заняться.
Из оборудования на заводе имеется шесть пудлинговых, или, как их тут иногда называют, "передельных", печей (в них переделывают чугун на железо и сталь). Также действуют две сварочные печи, кузнечный молот с приводом от паровой машины в сорок лошадиных сил и рельсопрокатный стан, или по-нынешнему вальцовня. Как я понял из пояснений Николая Ивановича, и Путиловский завод, и завод "Аркадия" работают круглосуточно и постоянно в три смены, несмотря ни на какие праздники и выходные, иначе слишком накладно выходит остужать печи и разогревать их каждый раз по новой.
Я начинаю сочувствовать местным работягам. Пашут в этом огненном пекле по восемь часов в сутки, имея всего один выходной в неделю. Механизации труда нет и в помине, всё руками и в темпе. Ё-моё, адова работа, годная только людям, сильным телом и духом. Да-а, Сашок, вот он, суровый оскал империализма! Чем ближе к индустриальным центрам находится производство, тем интенсивнее эксплуатируются работники. У нас в Красноярске трудягам намного вольготнее живётся. Хм, а ведь и там на судоверфи придётся вводить похожий режим работы, по-другому никак не получится. Тот же мартен или домну останавливать на профилактику можно лишь изредка. О-хо-хо... да уж.
Путилов провёл меня по всему предприятию и дал полюбоваться на современную технологическую цепочку изготовления рельсов. Между прочим, и "Аркадия", и Путиловский выпускают в данное время такой шедевр проката, как железный рельс со стальной головкой, который по прочности превосходит все рельсы, производимые сейчас в мире. Тут нужно заметить, что для России путиловский рельс очень важен, он, в отличие от тех же английских и немецких, сильные холода выдерживает не лопаясь. А придумал и создал этот шедевр Николай Иванович, до него в мире считали невозможным сварить сталь с железом.