Новые небеса
Шрифт:
– Да... По правде сказать, я уже не знаю, кто я. Триманка, русская, дейтра, дарайка... я ведь и дарайка на четверть. Но это неважно. Я знаю, почему я здесь, и что делаю, - Женя задумалась. Отодвинула тарелку, - я часто ощущаю, что и этот мир... Дарайя... он тоже мой. Ведь он очень красивый, древний, очень мудрый, этот мир. Здесь же были поэты, здесь была великая музыка, прекрасные замки... Все это не убито, это только дремлет под коркой - они загадили свой мир, искусственно остановили развитие, но я уверена, что их можно разбудить... я пока еще не знаю, как,
– Я тоже так думаю, - согласилась Ивик. Она взяла ванильную булочку, рот наполнился прохладной сладостью.
– И ты знаешь, я совсем не жалею, что тогда пошла с тобой...
– Я же знала, что тебе понравится, - хмыкнула Ивик.
– Жаль, конечно, что мать нет возможности увидеть... родственников, друзей старых. Но это разведка, как иначе. Наши на Триме их опекают, денег от моего имени подкидывают, следят. Иногда я пишу. Мать считает, что я в Америке...
Скоро все изменится, подумала Ивик. Абсолютно все. Теперь они применят излучатель. Триманцы перестанут быть слепыми и беззащитными. Но можно ли говорить уже об этом Жене? Она не знала.
– Нам, к сожалению, пора уже... жаль. Но мы еще увидимся, - пообещала Женя. Ивик помрачнела, вспомнив о предстоящем. Женя слишком оптимистична. Атрайд представлялся Ивик черной ямой, попав в которую - уже не выберешься. Тем более - если попадешь с такими подозрениями.
– Не бойся, - Женя накрыла ее руку своей, - теперь уже не страшно. Я поговорю с ними, объясню ситуацию. Может быть, тебя даже не станут проверять. Но даже если проверят, пустяки, ты сможешь. А потом все будет как раньше, как всегда. Идем?
Ивик все еще слабыми дрожащими руками натянула пуловер. Женя собрала со стола, стала возиться в сумке, перекладывая какие-то бумаги, приборы.
– Знаешь, Ивик, я вот вспоминаю те времена, когда была молодой, глупой и жила там, на Триме... Я тогда писала романы и мечтала о прекрасном... ну не принце, конечно. Словом, что появится некий мужчина, настоящий... не такой, как Сашенька там, помнишь его? Не такой, как все, кто меня окружал. Если серьезно, я их не воспринимала как мужчин вообще. Вроде руки-ноги-пенис, борода, голос мужской - а внутри непонятно что. И так - все, представляешь? Я не давала себе в этом отчета. Поняла только когда попала в Дейтрос. И увидела - нормальных. Которых в Дейтросе большинство. Нормальные мужчины, гэйны. Да и другие тоже. Даже, например, твой Марк. Они - нормальные, настоящие. О таком я и мечтала тогда.
– Интересно, - сказала Ивик, - но почему? Вообще триманцы для меня тоже... немного того. Не в кого влюбиться даже. Но это, может, просто потому, что я не оттуда, и воспринимала их немного как объекты... А ты-то почему?
– Не знаю. Они ненастоящие, вот и все. Картонные. Может, там тоже есть настоящие, но мне как-то не попались. Я даже сформулировать не могу - почему. Просто вот так воспринимаю.
– Н-да, - Ивик опустила голову, - жаль, что в Дейтросе у тебя тоже... как-то не сложилось. Ты ведь красивая, могло бы...
– А мне не жаль, - победно сказала Женя, застегивая сумку, - дело не в этом. Я потом поняла. Вообще эти мечты - они глупые. Надо самой становиться... другой, настоящей. Какая я была? Мечтала о чем-то прекрасном, а сама сидела на дурацкой работе по 10 часов в день, жила с матерью, которой мешала, все было плохо, а я только тихо ныла и даже не пыталась что-то изменить. Мне казалось, что я и не могу ничего... что я такая слабая... Принцесса в замке из слоновой кости. И должен приехать принц и меня освободить. А черта с два я слабая. Сейчас я столько могу и столько делаю - аж голова кружится.
– Это да, - сказала Ивик, - как ты быстро сообразила, как меня спасти.
– Нормальная ситуация, рабочая. Человек может практически все... абсолютно все. Но это надо понять. Дорасти, что ли, до этого. В квенсене, конечно, никуда не денешься - научишься...
– Верно, - согласилась Ивик, - я давно об этом думаю. Кажется, с поступления в квенсен... а может и раньше - у меня все время только расширяются представления о том, что я еще могу... Правда, это не очень-то приятно. И не знаю, нравится ли мне это... такое ли уж это счастье... Счастье все-таки в другом.
Она вспомнила время, когда дети были совсем маленькими. Как гуляла с близнецами. Забирала Миари из марсена. Кормила. Как были счастливы с Марком. Тихое, безоблачное растворение в синеве, в покое, в близости. Это и есть счастье.
Она подумала, что пережила эту последнюю ночь. Она это смогла. И теперь, очевидно, должна понять, что может пройти и проверку в атрайде, и что это страшное для любого дейтрина слово - тоже еще не означает конца всего...
– Шендак, да зачем она сдалась мне, такая сила?!
– с горечью спросила она. Женя посмотрела ей в глаза, кивнула.
– Только она и нужна. Ивик, ты же пыталась объяснить мне это тогда. По-своему, как куратор. Ты что - сама этого не понимаешь? И я пошла за тобой только потому, что чувствовала - ты права. И что я никогда не писала бы, не могла бы писать, если бы отказалась... от силы, получаемой так жестоко.
Ивик смотрела на Женю. И вспоминала Дану - счастливую или относительно счастливую в семейной жизни, получающую удовольствие еще и на стороне, красивую, хозяйственную, довольную жизнью - ту, какой она стала теперь.
Может быть, весь ее детский талант, ее необычайная музыкальность, ее дар - это всего лишь следствие трагедий, тяжелых ударов в детстве, когда чтобы выжить, девочка привыкла хвататься за скрипку. У них ведь в Дейтросе не было компьютерных игр, не было телевидения, вообще развлечений было мало. Дана умела играть, и стала уходить в музыку - чтобы спастись. Многочасовые занятия дали ей технику, пережитое горе - недетскую глубину игры. Так она стала гэйной...
А потом горе притупилось, и Дана просто захотела жить обычной жизнью, не перенапрягаясь, не подвергая себя опасности. Можно ли осуждать за это человека?