Новый американский молитвенник
Шрифт:
— Ты ко всем так подъезжаешь? — спросил я. — Или это трюк специально для туристов?
— Я много времени провожу в одиночестве. Редко выпадает случай с кем-то перемолвиться.
— Ну, это, разумеется, все объясняет, — сказал я.
— Большую часть времени я просто наблюдаю. Хотя, по-моему, настанет день, когда мне придется вмешаться.
Под кайфом, подумал я. Философ экстатической школы. Божественная метамфетаминовая отстраненность.
— А ты? — спросил он.
— Что — я?
— Кто ты, по-твоему, такой?
Сразу несколько саркастических
— Пьяный тупица.
Уличный шум становился все громче, временами над общим гамом взмывали отдельные звуки: голоса, мелодии, перебранки, стрекот швейных машин в ателье по соседству. Напротив я разглядел магазин, чью витрину украшали плащи тореадоров со сценками Пласа-дель-Торос, [17] выполненными аэрографом. Кучка малолетней шпаны прошествовала мимо; упоенные собственным превосходством, они шагали, покачивая затянутыми в джинсы, жилеты и белые футболки жилистыми телами, на их кроссовках были мексиканские орлы, на смуглых физиономиях — вызов. Шлюха у галереи игровых автоматов расставила ноги и пронзительно орала на мексиканских парнишек, которые, давясь от смеха, припустили от нее прочь. Мужичонка спросил, не хочу ли я послушать анекдот.
17
Plaza del Toros (исп.) — площадь быков; квадратная площадь в ламанчском городе Санта-Крус-де-Мудела, место нахождения старейшей в Испании арены для корриды.
— Нетипичный, — добавил он. — На данный момент единственный в своем роде.
Я знал, что должен вернуться в кафе и помириться с Терезой, но был к этому еще не готов. Мне нравилось стоять в темноте, вдыхать запахи бензина и подгорелого мяса и смотреть, как светится грязно-оранжевым светом инверсионный слой в небе над Ногалесом, отражая нечистые огни этого города.
— Ну, валяй, — сказал я.
— Слушай.
Мужичонка стряхнул с кончика сигареты искрящийся пепел и приступил к исполнению обещанного.
Как-то в пятницу вечером мексиканец, негр и гринго-полицейский встретились на пустынном перекрестке на окраине Ногалеса. Полицейский, боясь выпустить хотя бы одного из них из виду, смотрел прямо перед собой, и только глаза у него ворочались, как игрушечные — две черных бусинки на фоне белых пластиковых пуговиц. Заметив это, негр и мексиканец стали по бокам от него, чтобы он не мог как следует разглядеть обоих сразу.
— Слушайте, парни, — сказал полицейский. — Я должен арестовать одного из вас, только никак не припомню, чья очередь в пятницу, ниггеров или латиносов.
— Не моя, — ответил мексиканец. — Моя в четверг была, друганы.
— Эй, остынь, я в четверг был! — сказал чернокожий. — Ты еще пристегнул меня наручниками к столбу в участке, и каждый, кто входил, тыкал в меня своей дубинкой.
С этими словами он сделал ложный выпад в сторону мексиканца, который не обратил на него ни малейшего внимания, а преспокойно закурил сигарету и стал пускать дым к звездам, где жила его дама, — по крайней мере, она сама так ему сказала, хотя всякий знает, что этой лживой суке верить нельзя.
— Чего это ты вдруг забыл? — спросил негр у полицейского, а тот ответил:
— Сам не знаю, похоже, что-то со мной стряслось. У меня проблема…
— С тобой что-то стряслось? — Мексиканец расхохотался. — С придурком вроде тебя, у которого глаза не стоят на месте, а катаются в башке, как семена в маковой коробочке? Да что с тобой может стрястись? Ты в полном порядке, парень!
— Вот спасибо, — сказал полицейский. — Мне иной раз трудно бывает подобрать слова, а ты как раз в точку попал.
— Может, лучше все же сходить провериться, — посоветовал негр. — На всякий пожарный.
И негр, и мексиканец проявили столько сочувствия, что полицейскому даже неловко стало, но он сказал:
— И все-таки одного из вас придется арестовать.
— Ну вот, с чего это вдруг? — спросил негр.
— Непреложный закон Вселенной, — ответил полицейский. — Конечно, вы можете меня убить. Но тогда вас скоро арестуют и тоже убьют.
— Черт, дерьмово-то как, — сказал негр.
Мексиканец глубоко затянулся и выдохнул, выпущенный им дым свернулся в клубок, похожий на планету Сатурн, и полицейский восхитился:
— Ух ты!
— А что будет, если мы из тебя сейчас все дерьмо выбьем? — спросил мексиканец.
— То же самое, — ответил полицейский. — Извините.
— Не, мужик, так не пойдет. Мы ж так до утра тут протопчемся.
И негр пяткой провел в земле борозду, которая тут же начала светиться красным — это горели огни ада, где его кореша зависали в компании последнего пахана, самого Крутого Мистера с миллионом цепей, единственного и неповторимого Диджея Скрэтча.
— Брат! — сказал мексиканец. — Разве такой дерьмовый закон может править Вселенной? Да мы, блин, только и делаем, что грыземся друг с другом. Ты имеешь меня, ты имеешь его, а мы с ним имеем тебя. Что это за план такой, а? Кому он, на фиг, нужен?
— Таков порядок вещей, — сказал полицейский.
А мексиканец ответил:
— К черту гребаный порядок!
— Где бы мы сейчас были, не будь в мире порядка? — вопросил полицейский и уже приготовился дать заученный ответ, когда негр прервал его, воскликнув:
— Да вот здесь бы и были, на этом самом чертовом углу! А ты думал, где? Думал, хренова улица растворится без твоего порядка? А мы трое полетим вверх тормашками в тартарары? Как символы категориального деления человечества. Страж порядка, бедняк и отщепенец.
— Ну, ты, паря, кто это тут отщепенец? — вскинулся мексиканец.
— Эй! — сказал я, чувствуя, как мной овладевает беспокойство, но мужичонка только махнул рукой и продолжал.
— Погодь-ка! — сказал негр. — Чего-то тут не хватает. А куда богач запропастился?