Новый американский молитвенник
Шрифт:
— Ну да… Может, и так. Что с того?
Тереза сняла с колен салфетку и бросила ее на стол.
— Торговля тебе, может, и не по нутру, Вардлин, но у тебя к ней прирожденный талант.
Турне стартовало в Бостоне, откуда покатилось по стране с остановками в Филадельфии, Балтиморе, округе Колумбия, Шарлотте, Атланте, Джексонвилле, Майами, Новом Орлеане, Хьюстоне, Сент-Луисе и Детройте. В каждом из этих городов меня приглашали на утренние телешоу, где иногда меня уже поджидали энтузиасты от религии. В Шарлоте один священник-фундаменталист объявил меня «орудием Сатаны», а в Атланте автор христианских книжек для детей (среди которых значились «Жарь, Иисус, жарь», «Райский драйв» и еще несколько названий подобного рода) посоветовал мне «завязать с человеком и просечь Господень план». Я участвовал в «Скарборо-кантри» [19]
19
«Скарборо-кантри»— консервативно-аналитическая телепрограмма бывшего конгрессмена Джо Скарборо (р. 1963), шла на канале Эн-би-си с апреля 2003 до июня 2007 г.
Сидя в кресле посреди фальшивой гостиной, в декорациях которой снималась детройтская версия «С добрым утром, Америка», [20] окруженный с флангов ведущими — баритоном Форрестом, словно сошедшим с рекламы мужских сорочек, и Шерри, худой нервозной блондинкой с невероятно широким ртом, — я отвечал на обычные вопросы, когда вдруг столкнулся с новым оппонентом, профессором Дювалем Роуэном, высоким негром с залысинами и эспаньолкой цвета соли с перцем, который преподавал сравнительную религию на факультете антропологии Мичиганского университета. Вежливая колкость его вопросов заставила меня прибегнуть к спасительному невежеству, и я твердил, что новый стиль — это метод концентрации воли, а не магическое заклинание, пока Роуэн наконец не возразил:
20
«С добрым утром, Америка»— утренняя программа новостей, выходит на телеканале Эй-би-си с 1975 г.
— А что есть магическое заклинание, как не способ концентрации воли?
Когда Шерри, демонстрируя свою ошеломительную, как белый «кадиллак», улыбку, приправленную изрядной долей идиотизма, предложила каждому из нас вкратце сформулировать свою точку зрения, я просто сказал, что некоторым людям новый стиль помогает, а больше я ни на что и не надеюсь. Слабовато. Роуэн, вальяжный и самоуверенный, точно дипломат, заметил:
— Думаю, изобретение мистера Стюарта стоит рассматривать как небесполезное дополнение к культу личного начала. Что такое его новый стиль и в чем его польза, судить в конечном итоге потребителю. Однако я сильно сомневаюсь, что…
— Прошу прощения, мистер Дюваль. — Шерри подалась к нему, настырная, как группи, преследующая рок-звезду. — Назвав изобретение мистера Стюарта небесполезным добавлением к культу личного начала, что именно вы имели в виду?
— Я хотел сказать, что его новый стиль — это не пассивная панацея от страха, которую предлагают обычно телепроповедники, — ответил Роуэн. — Традиционная религия обещает вознаграждение в обмен на неукоснительное следование своим правилам. Молитва, регулярное посещение церкви, соблюдение некоего морального кодекса. Но вера — штука неопределенная, и верующий никогда не может быть, прошу прощения за каламбур, уверен в том, достаточно ли истово он верует. Новый же стиль предлагает человеку собственный путь к спасению, прокладываемый при помощи почти забытого ныне искусства грамотности. Он не навязывает правил, с которыми следует соизмерять свое поведение, а предлагает способы достичь желаемого. «Новый американский молитвенник» можно рассматривать как практическое пособие, которое учит писать плохие стихи и преследовать при этом собственные цели.
Форрест торжественно кивнул; Шерри захихикала, как будто и впрямь поняла, о чем он.
— Большое спасибо, — сказал я.
— Я не хочу отзываться пренебрежительно о вашихстихах, — сказал Роуэн. — Однако сомневаюсь, что многие из ваших последователей окажутся столь же красноречивыми. Впрочем, главное, что ваша книга стимулирует людей к чтению и письму. Это само по себе очень важно. Дальнейший же успех мистера Стюарта, — тут он снова повернулся к Шерри, — будет в конечном итоге определяться тем, как долго его персональный стиль сохранит свою привлекательность для публики, и тем вниманием, которое он станет уделять рекламе и впредь.
К моему удивлению, после передачи Роуэн пригласил меня выпить кофе, и пока мы сидели в закусочной, созерцая тоскливую зимнюю перспективу Вудвард-авеню — корка серого снега у обочины, машины противно шелестят шинами по слякоти, на тротуарах толкаются неопрятного вида трудяги, которые спешат куда-то под бетонно-серым небом, подняв воротники, — я сказал ему, что он здорово мне подгадил.
Он искренне удивился и ответил:
— Вы так думаете? Скорее наоборот, ваши поклонники уже все телефоны в студии Седьмого канала оборвали, требуя моей крови. — Его рука с вилкой замерла, не донеся кусочек еды до рта. — Со времен Войны в заливе телевизионная журналистика полетела в тартарары. Теперь никто не анализирует проблемы, их просто подают в экологически безопасном формате, и все. Или сводят в студии новоявленного героя с мерзавцем и предоставляют им выяснять отношения. Полагаю, публике так интереснее. — Он отправил кусок в рот, прожевал и проглотил. — Я — ученый. А это, в глазах большей части телезрителей, автоматически превращает меня в мерзавца.
— И все равно вы хорошо надрали мне задницу.
— Я просто высказал свою точку зрения. По-моему, это не называется «надрать задницу». — Он шумно отхлебнул кофе, поморщился. — Все дело в том, Вардлин… Кстати, у вас довольно необычное имя. Никогда раньше такого не слышал.
— Моего отца звали Вард, а мать — Линн. Работяги из южных штатов часто такими штуками балуются.
Он засмеялся и сказал:
— Так вы, значит, из синих воротничков?
— Белая рвань… Синие воротнички… Как ни назови.
— Все дело в том, — продолжал Роуэн, — что вы не похожи на типичных мошенников, с которыми я обычно встречаюсь на таких шоу. Вы сами верите в то, что говорите. Вы, может быть, даже честный человек.
— Странно, что вы так сказали. Я тут как раз подумывал недавно, а не вешаю ли я лапшу всем на уши. Маленькие такие сомнения.
— Говорят, только честный человек способен признать, что он лжец.
— Звучит до смешного верно, но я не знаю.
Роуэн улыбнулся и взялся за следующий кусок.
— А скажите, персонаж из ваших молитв, Бог Одиночества, — откуда он взялся?
— Это просто мультяшный герой. В тюрьме мне было одиноко. Вот я и начал персонифицировать одиночество. А теперь использую его потому, что иногда не могу без него обойтись. Может, все дело в том, что большинство людей, которые заказывают мне молитвы, тоже одиноки.
— Вы нащупали целую демографическую проблему. Одинокие. Не в бровь, а в глаз. — И Роуэн раздраженно отпихнул от себя тарелку, как будто ее содержимое было ему не по вкусу. — Да вы хоть сами понимаете, насколько он необыкновенен, ваш успех?
— Мой редактор говорит, что я издательский феномен. — Я усмехнулся. — Как тот парень, который написал «Мужчин с Марса». [21]
— Очень слабое сравнение. Понимаете вы это или нет, — а я, поговорив с вами, склонен считать, что не понимаете, — но вы основали новую религию. Этот болван Майкл Куинард преподносит вас как нового Иоанна Предтечу. Прокладывающего путь для того, кто придет. Тогда как вы…
— Прошу меня простить, — сказал я, — но ничего подобного не происходит.
21
«Мужчины с Марса, женщины с Венеры»(1992) — первая из серии популярных книг психолога Джона Грея, посвященных разнице между полами.