Новый Библейский Комментарий Часть 2 (Ветхий Завет)
Шрифт:
Множество иудеев возвратилось домой, но вскоре они пострадали от предательства самарян, которые отказались принять участие в постройке Храма (Езд. 4). Работа полностью прекратилась почти на двадцать лет, пока Аггей и Захария в 520 г. до н. э. не воодушевили иудеев на новую попытку, которая завершилась в 516 г. до н. э. Многие комментаторы рассматривают данную ситуацию, когда напряженные человеческие отношения сказывались на судьбе Иерусалима и Храма, как основание для пророчества в гл. 56 — 66. Однако в наших комментариях последние главы рассматриваются не в историческом ракурсе, а скорее тематически, поэтому посвящены они уже не Вавилону, но отчизне и родному городу, земным и несовершенным, но символизирующим новые небеса и землю и горний Иерусалим.
Авторство книги
Традиционное и новозаветное мнения
До недавнего времени Книга Пророка Исайи рассматривалась как произведение одного автора — пророка, носившего имя Исайя и жившего в VIII в. Эта точка зрения основывалась не только на кумранских находках, но также и на текстах Нового Завета, например, Лк. 4:17–18, где цитируется одна из самых последних глав книги. Как цельное произведение Книга Пророка Исайи была известна и автору Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, написанной лет за 200 до новозаветной эпохи (Сир. 48:22—25). Несколько мест из Ис. 40 — 60 цитируются в Новом Завете, например: Рим. 9:27–29; 10:20–21; Ин. 12:37–41 и т. д.
Современная точка зрения
Оставляя в стороне некоторые сомнения средневекового еврейского ученого Ибн Эзры (чьи замечания, однако же, подтверждают традиционную точку зрения), можно сказать, что идея множественности авторов Книги Пророка Исайи возникла в последние два столетия. Гл. 1 — 39 считаются написанными Исайей, а 40 — 66 — анонимным пророком, жившим в VI в. до н. э. в вавилонском плену. Считается, что последняя часть, являясь естественным продолжением повествования Исайи, вполне могла быть присоединена к работе Исайи, тем более, что автор ее неизвестен, и, следовательно, книга его утратила свое самостоятельное значение.
Главными основаниями для такой точки зрения были, во–первых, так называемая «аналогия пророчеств», то есть привычка пророков чаще обращаться к своим современникам (а гл. 40 — 66 обращены преимущественно к вавилонским пленникам), а во–вторых, определенный стиль, словарь и богословский акцент гл. 44 — 66. Но этот вопрос мы рассмотрим позднее.
В действительности же ни один ученый не придерживается данной теории в ее простейшей форме. Типологический анализ показывает, что гл. 1 — 39 (часть книги, приписываемая Исайе) неоднородны по своему составу. В основе этой части книги лежит собрание пророчеств VIII в. до н. э., дополненное материалом, взятым у последователей, живших в разное время (напр., гл. 13, 14 взяты из источников периода вавилонского плена в VI в. до н. э., гл. 24 — 27 могли быть взяты из текстов, написанных в конце персидского владычества в IV в. до н . э). К этому добавлен материал, включающий в себя множество кратких дополнений примерно из 250 стихов (т. е. около одной трети текста), а некоторые из более длинных дополнений в результате анализа оказываются самостоятельными произведениями со своей собственной историей развития.
Гл. 40 — 66 обычно делят на два раздела. Второ–или Девтороисаия (гл. 40 — 55) относится приблизительно к 545 г. до н. э. Тритоисаия (третий Исайя; гл. 56 — 66) относится к послепленному периоду (ок. 520 г. до н. э.). Если первая из этих частей (гл. 40 — 55) считается написанной одним неизвестным гениальным учеником пророка Исайи, то последняя (гл. 56 — 66) может быть последним произведением школы Исайи, то есть его учеников и последователей из нескольких различных богословских школ, которые пересказали его послания следующим поколениям. Комментаторы при анализе текста Тритоисаии отмечают следы множества исторических ситуаций и различных группировок (напр., моралистов, законников, патриотов и универсалистов); во всех одиннадцати главах выделяется по крайней мере четыре источника.
Очень важно понять, что все эти данные предполагают наличие бесчисленного множества авторов и, следовательно, то, что эти приложения не вполне произвольны. Изначально принятые критерии разделения книги нельзя сбросить со счетов, но следует пользоваться ими постоянно (результаты этого мы уже видели) или же не пользоваться вообще. Таким образом, несмотря на привлекательную простоту идеи о двухтомной работе (написанной Исайей и его последователем), единственной обоснованной альтернативой одному автору можно считать не двух авторов, а не менее дюжины.
Стоило бы добавить, что до недавнего времени особое внимание ученых–критиков было обращено на единство этого многообразия. Дополнительные источники рассматриваются как школа последователей, продолжавших идеи Исайи и пророчествовавших новым поколениям в духе его посланий. Поэтому с этой точки зрения его учение было передано новым поколениям через века после его смерти, и все собрание сочинений, вдохновленных его пророчествами, должно быть по праву названо его именем.
Оценка аргументов в пользу множественности авторов
Поскольку традиция приписывает Книгу Пророка Исайи одному автору, сторонникам разделения книги следует обосновать свою гипотезу. Их доводы, безусловно, сильны, но отнюдь не безупречны.
1. Аналогия в пророчествах. Несомненно, если считать автором гл. 40 — 66 самого Исайю, поражает прежде всего, насколько подробно пророк излагает события, которым надлежало произойти два века спустя. Его прозрение выглядит совершенно уникальным. Но, во–первых, отвергать возможность подобного духовного опыта означало бы придавать аналогиям в этой области чрезмерное значение, что противоречит и образу Бога в этих главах, Который представлен производящим перемены в мире и постоянно обновляющим его (43:19). Во–вторых, очевидно, что различие духовного опыта, отразившегося в данных главах, является скорее различием в уровне, чем в качестве. В гл. 1 — 39 тоже содержится немало экскурсов в узнаваемое будущее, которые критики, пользуясь той самой «аналогией пророчеств» (которая, таким образом, основывается на текстах, способствующих ее подтверждению), относят скорее к позднейшим добавкам, нежели к работе самого Исайи. Более того, в некоторых из этих пророчеств говорится о событиях (как в гл. 40 — 66) как бы изнутри описываемого будущего, например, в формах совершенного вида пророчество о рождении Младенца в 9:2—6 или видение плена и суда в 5:13—16 (в NIV переведено будущим временем). Поражение Вавилона Иеремия, например, описывает как бы с точки зрения последнего поколения пленников и при этом уговаривает их выйти отсюда (Иер. 50:8; 51:45; ср.: Ис. 48:20), хотя своим настоящим современникам он строго–настрого запрещал даже помышлять об этом (Иер. 29:4–14).
Добавим к нашей основной теме, что в 13:1 — 14:23 (названных пророчеством «Исайи, сына Амосова») Вавилон изображен таким, каким он видится в гл. 40 — 66, то есть не как неуправляемая ассирийская провинция времен Исайи, но как мировая держава, чье приближающееся падение будет означать конец плена Исайи. К этому пророчеству необходимо добавить сон–видение из 21:1–10, в котором падение Вавилона представлено с потрясающей силой.
Учитывая вышесказанное, следует признать, что уроки и последствия вавилонского плена, которым посвящены гл. 40 — 66, читателям могут показаться преувеличением, но для пророка Исайи это было благословенным завершением его миссии, связанной с борьбой между Вавилоном и Израилем, и исполнением давних замыслов Господа, а следовательно, исполнением его собственных пророчеств.
Стоит также добавить, что даже такое поразительное явление, как предсказание имени царя–освободителя Кира, который появился 150 лет спустя (44:28; 45:11), не является уникальным (для сравнения см. 3 Цар. 13:2, где предсказано рождение Иосии). Во–вторых, сила пророческого дара лишний раз доказывала, что Господь — единственный истинный Бог (ср.: 41:21–23,26–29; 44:7–8,25–28; 46:10–11; 48:3–8. Причем в 48:8 говорится не о молчании Господа, а о глухоте Израиля, т. е. о нежелании иудеев знать свою судьбу).