Новый мир. Книга 3: Пробуждение

Забудский Владимир

Стокгольм был практически таким же чартерным городом, как и Сент-Этьен, в аэропорту которого мне довелось побывать на самой заре своих мытарств. Это была вотчина Консорциума, в дела которой Содружество практически не вмешивалось. И если Сент-Этьен был свободной экономической зоной и индустриальным парком, то Стокгольм — огромным образовательным и научно-исследовательским хабом. Именно здесь выращивались мощнейшие в оставшейся Европе мозги, и здесь же они генерировали идеи, которые вскоре коммерциализировались и приносили Консорциуму миллиарды фунтов, а иногда, если это не противоречило интересам корпораций — даже делали

этот мир чуть лучше. Или, во всяком случае, разнообразнее.

Зрелище за окном вызывало во мне смешанные эмоции — немного оживления, но больше печали. Под моей затекшей отощавшей задницей было инвалидное кресло, так что вид здоровых и бодрых людей, которые резвились игрой в снежки или катались на лыжах, не мог не вызывать во мне определенной тоски. Вдобавок, я пытался представить себя там, снаружи, со своими стремными седыми волосами и перепаханной шрамами рожей. Но моего воображения для этого не хватало. Ну разве что у кромки тротуара, с преклоненной головой, блюдечком для подаяний и сильным перегаром. Что ж, Миро сможет кое-что рассказать мне об этом древнем цыганском ремесле.

Я действительно испытывал дежавю. Но сходство с событиями восемнадцатилетней давности ограничивалось обстановкой и не имело ничего общего со мной самим — ни внешне, ни внутренне. Тогда я был молод, полон сил, энергии и планов. Теперь я стал совершенной развалиной, отрезанным ломтем, изгоем, которого спасал от глубочайшей депрессии лишь самостоятельно установленный запрет на то, чтобы всерьез задумываться о своем будущем. Только не сейчас. Не раньше, чем я выкарабкаюсь и хоть немного восстановлю здоровье. Надо решать проблемы по мере их поступления.

Реабилитационный центр с умиротворяющим названием «Тихие сосны», которое, по моему убеждению, лучше всего подошло бы психбольнице, населенной лоботомитами, был расположен вдали от городской суеты, на пригорке. Довоенное пятиэтажное здание с высокими потолками, огороженное забором с острыми шпилями и окруженное тенистой сосновой аллеей, и внешне-то очень смахивала на дурдом. Когда микроавтобус въехал в распахнувшиеся перед ним автоматические ворота с обманчиво приветливой надписью «Добро пожаловать», у которых дежурил совсем негостеприимного вида охранник в черной куртке, оттопыренной из-за бронежилета, у меня тревожно засосало под ложечкой.

Мой провожатый оставил меня у стойки электронной регистратуры в холле сразу за тяжелой дубовой дверью парадного входа в здание. Здесь царила суета, какую можно встретить в холле любого публичного учреждения в час пик. Воздушные дисплеи и голограммы крутили рекламу, подобранную под специфику здешней аудитории — медикаменты, протезы, страховые полисы, оздоровительные туры и социальные ролики.

С воздушного дисплея над консолью регистратуры на меня сосредоточенно уставилась чернокожая женщина средних лет — не то живой человек, не то голограмма, иллюстрирующая типичнейшую работницу больничного ресепшна всех времен и народов.

— Так-с, мистер Сандерс, компания «Грей Айленд Ко». Отлично, отлично. Сейчас мы вас оформим. Я закачаю вам на коммуникатор программу вашего посещения, которая поможет вам сориентироваться. Добро пожаловать в «Тихие сосны». Уверена, вам у нас понравится.

В отличие от нее, я сомневался, что посещение «Тихих сосен» оставит у меня приятное впечатление. И мое предчувствие с самого начала начало оправдываться.

Началось

все с врачебного осмотра — будто я прибыл не из больницы, где пролежал больше года под присмотром целого консилиума специалистов. Осматривал меня улыбчивый молодой человек из некоей сети клиник «Опора», о которой я прежде не слышал, развлекая меня весьма плоскими шуточками и дежурными вопросами, ответы на которые были ему мало интересны. Осмотр был так поверхностен в сравнении с тем, к чему я привык, что я вначале вообще не понял его цели. Но вскоре все прояснилось.

— Так-с, так-с, — заглянув в мой личный файл с помощью нанокоммуникатора, пробормотал врач. — О, понятно. Интересная у вас фармакологическая история, мистер Сандерс. Еще не встречал никого, кто начал принимать ML-5… в мае 89-го? Быть такого не может. Его ведь только тестировать закончили весной 90-го.

— Если вы так называете «Валькирию», то ее тестировали как раз на мне, — пробормотал я, осознав, что этот дрыщ, на вид едва закончивший интернатуры, похоже, знает о боевой химии побольше, чем весь коллектив больницы Святого Луки.

— О, что вы, мы ее так давно не называем, — нервно хихикнул тот, и тут же сосредоточенно вперился в свой комм. — М-да, м-да, тут случай весьма интересный и непростой. Хорошо, что вы попали ко мне. В «Веллфейре», где вы лечитесь, в этих вещах совсем не смыслят. Пытаются заменить боевые препараты анальгетиками универсального действия и седативными средствами. Но это обычно ничем хорошим не заканчивается. А особенно в таких случаях, как ваш.

Некоторое время врач сосредоточенно выписывал мне электронный рецепт.

— Вот, все готово. Там, напротив, наша фирменная аптека, в ней вы сможете получить все необходимое. Ваша страховка покрывает минимальный набор препаратов, необходимый для профилактики абстинентного синдрома. Без франшизы.

— Простите, что? — не понял я.

— Я выписал вам тринозодол-форте. Отличная замена вашим старым боевым препаратам. Состав почти идентичен тому, что вы называете «плацебо». Хотя он, конечно, намного слабее. Плюс витаминки. В транс вы, конечно, не войдете, но полное спокойствие вам обеспечено. Боли и кошмары не будут вас беспокоить. Уколы делаются трижды в день — утром, днем и вечером, не зависимо от приема пищи. Я выписал вам «десятку» — в вашей ситуации нет смысла играться с «пятеркой», о «двойке» я и вовсе молчу. На первые несколько месяцев этого должно хватить. Если начнут беспокоить боли — приходите, и я выпишу рецепт на «двадцатку». Это самая крупная дозировка, я редко ее выписываю, но четыре года на препаратах — это не шутка. Я перешлю инструкцию вашем лечащему врачу в «Веллфейр», чтобы он проследил за взаимодействием тринозодола с другими препаратами. Но обычно с этим больших проблем не возникает.

— Доктор, доктор, подождите-ка, — перебил его я, внимательно посмотрев на врача. — Я правильно понял, что вы, просто заглянув в мое досье, только что выписали мне рецепт на препарат, схожий с «Валькирией», чтобы я закидывался им каждый Божий день? И как долго вы предлагаете мне это делать? Всю жизнь?

От неожиданных вопросов врач начал непонимающе клипать глазами. Судя по всему, этот парень привык к тому, что пациенты, получив заветный рецепт, с маниакальным блеском в глазах сломя голову бросались в аптеку по соседству, молясь про себя, чтобы «добрый доктор» не передумал.